Маримба!

– Инга Львовна, можно попросить – проверяйте задания по геометрии, которые вы даете детям. Очень много задач с ошибками. Они не решаются. Автор учебника – Балаян.

– Так и здорово! Я в теме, вы не думайте! – засмеялась учительница. – Дети, знаете, как всю голову себе изломают, все формулы вспомнят, все теоремы применят… Это же класс! Самый лучший способ научить!

– Дать задачу с ошибкой, заставить ее решать весь урок и поставить двойку, потому что не решена ни эта задача, ни остальные – на них времени не хватило?

– Да! Да! – так же весело смеялась учительница. – Да что вы беспокоитесь! У Кати будет пятерка!

– Да я не про пятерки… – попыталась объяснить я. – Просто нельзя…

– Она, конечно, не самая гениальная в классе! – не слушая, перебила меня математичка. – Способная девочка, но… У нас есть настоящий гений… Вы в курсе?

– Пока нет…

– Да, да… – Инга Львовна понизила голос и, почему-то оглянувшись, стала быстро говорить: – Мальчик – просто супермозг. Гика наш, Георгий Усов. Нужно его в специнтернат. Он все решает по-своему, часто ответы не сходятся, но решение – гениальное!

– То есть… – уточнила я, – ответы не сходятся с правильными?

– Да, да! А что такое правильные ответы? Это как все видят! А он видит все по-своему. До Лобачевского тоже не знали, что можно по-другому на все посмотреть. Что наше пространство на самом деле – искривленное! Вот и Гика… Ну такое иногда решение предложит… Хоть стой, хоть падай! И это потому, что мы обычные, а он гениальный!

– Ясно… – осторожно согласилась я. – Хорошо, когда в классе есть гений. Но ориентироваться надо все-таки на обычных детей, правда?

Инга Львовна усмехнулась, ничего не ответила.

– Меня не столько заботят Катины пятерки, – продолжала я, – как то, что она по четыре часа решает задачи, в которых невнимательные троечники-корректоры пропустили ошибки, заменили цифры, буквы…

– А! – легко засмеялась учительница. – Не обращайте внимания!

– А вы не можете, скажем, вперед задачки прорешать, отобрать те, в которых ошибки…

– Нет! И, знаете, почему? Тогда я не пойму, как думал ребенок, даже если у него ответ сходится, а решил он по-другому… Да и мне самой неинтересно, если я заранее все решила!

Я вспомнила, как Катька рассказывала мне, что Инга Львовна – умная учительница, хорошо знает математику. Интересно, на чем основывала свои выводы моя восьмиклассница? А также Катька часто повторяет, что математичка – очень европейский и свободный человек. Никого не боится. Ездит на новом «БМВ». Дебила называет дебилом, гея – голубым, безотцовщину – соответственно, безотцовщиной…

– Все-таки, по возможности, – сказала я напоследок, – ориентируйтесь на средних детей, как Катя, хорошо? И на тех, кто соображает еще хуже Кати. То есть на всех остальных ребят, не на Гику Усова. Чуть попроще программу давайте, ладно? И поменьше задач на дом. Десять, пятнадцать…

– Да ведь они решают… – начала заливаться математичка.

– Они не решают, Инга Львовна. Если они не могут отыскать задачу в решебнике или Интернете – а я знаю, вы пытаете раскопать такие задания, которых нигде не найти, – то возвращаются к старому проверенному способу.

– Да? – внимательно посмотрела на меня математичка. – К какому?

– Договариваются с отличниками, заранее, выстраивают очередь, кто за кем списывает. А с этой зимы – вообще удобно. Создали группу «Домашка». И просят выкладывать туда решения. Отказаться нельзя – не подводить же весь класс. Как к тебе потом относиться будут?

Математичка остро взглянула на меня:

– То есть… Вы хотите сказать, что…

– Я хочу сказать, что последнее время задачи решает Катя и папа Марины Песцовой. Они выкладывают в группу, в Интернет, дети сравнивают – если два решения сходятся, все быстро скатывают. Если нет – Катя и Маринин папа снова засаживаются за ваши задачки.

– Вы сейчас уверены в том, что говорите? – прищурилась математичка.

– На все сто! – заверила я. – Я пойду, хорошо? А то я еще к учительнице химии должна зайти.

– Тема та же? – засмеялась быстро пришедшая в себя учительница.

– Абсолютно та же. Там еще олимпиадные задания на каждое воскресенье. С городских олимпиад прошлых лет. Вместо обычной домашки.

– Здорово… – задумчиво протянула математичка. – А это мысль…

– Вам идет кофточка! – сказала я, радуясь, в который раз в своей жизни радуясь, что я хорошо, очень хорошо, слишком хорошо воспитана. Что я не дерусь, не матерюсь, не бью исподтишка, не пишу кляуз. Не называю лопату лопатой, как советуют жители Британских островов (они советуют – называть-таки), поступаю дипломатично практически в любой ситуации. Если хватает сил.

– Да? – Инга Львовна радостно расправила ядовито-голубую тунику на необхватной груди. – Мне тоже нравится.

Математичка задавать начала вполовину меньше и на Катьке отыгрываться не стала. Из чего я сделала вывод, что Катя была права, говоря, что Инга Львовна – нормальная тетка.

Следующая была химоза. К химии у меня отношение сложное со школы.

В свое время из-за учительницы по химии мне не дали золотую медаль. У меня была одна четверка за полугодие, в девятом классе (я училась еще в десятилетке).