Маримба!

На следующий день резко испортилась погода. Погода на Балтике имеет пренеприятное свойство, которое только Катька с ее чудесным светлым нравом может называть «милой непредсказуемостью». Я-то просто ненавижу, когда просыпаешься от нежных лучей солнца, жмуришься, планируешь, собираешься на море, и как раз к тому моменту, когда ты выходишь из номера с пляжной сумкой в темных очках, начинает противно капать мелкий дождь, с моря дуть северо-западный ветер, а небо, час назад голубое и почти чистое, все больше и больше заволакивают непроглядные, грязно-серые, бесконечные тучи. За слоем светло-серых отчетливо проглядывается слой темно-серых, плотных, густых, наполненных холодным осенним дождем, затяжным, нудным… И это не октябрь. Это самый разгар лета, двадцать первое июля.

– Кать!

От моего резкого голоса бедная девочка аж подскочила на кровати.

– Что, мам? Что случилось?

– Да ляг ты, в самом деле. Ничего не случилось. Посмотри в окно.

– А… – Катька улеглась обратно. – Хорошо, что мы на море, правда, мам? Уютно как… Можно не вставать…

– Так! – Я решительно включила компьютер. – Сейчас я посмотрю, куда отсюда, из этой твоей тухлой Прибалтики, можно улететь. Море… На море люди загорают, а не в постели валяются до двенадцати!

– Мы уезжаем? – осторожно спросила Катька и уселась в кровати.

– Естественно! Не будем же мы сидеть в этой промозглой чавкающей луже!

– Ты про Балтийское море? – осведомилась Катька со вздохом.

– Про него самое. Вставай. Делай зарядку.

– Хорошо. Мам, знаешь, я думаю, я поняла, почему литовцы не обиделись на твой первый рассказ про Литву.

– Почему? Так… В Грецию прямого самолета нет, в Болгарию тоже… Черт… Что, только в Москву, что ли, можно полететь? А нет, вот еще в Красноярск.

– А в Красноярске теплее?

– Да! Даже в Сибири теплее, чем здесь! Ну почему они не обиделись? Потому что пофигисты?

– Нет, – Катька улыбнулась. – Тебе идет с таким хвостиком. Всегда так носи… Потому что они некоторых слов не понимают. Там, знаешь, – «тухлая Прибалтика», «жадноватые», «прижимистые». Помнишь, как в магазине вчера один наш турист спрашивал: «А у вас котлеточки какие повкуснее будут?» И продавщица в испуге на него смотрела, ни слова понять не могла…

– Ну да, ну да… Вот, знаешь, куда можем полететь… А нет, черт, тоже с пересадкой. С пересадкой полетишь?

– Полечу, мам, если надо, полечу, – вздохнула Катька. – Только ты не переживай, ладно? И так тяжелый год был. Хочешь, я прямо сейчас чемоданы соберу?

– Хочу!

Катька кивнула и потащила стул к шкафу, на котором стояли только позавчера разобранные чемоданы.

– К вам можно? – В нашу прозрачную дверь постучался хозяйский сын Степонас. Высокий, не слишком хорошо справляющийся с большим телом, веселый, неторопливый. – Вот, принес вам ремень, чтобы не падал телевизор.

Катька хмыкнула, увидев ярко-оранжевый альпинистский ремень, которым Степонас с моей помощью взялся прилаживать огромный доисторический телевизор к наклонной подставке на стене. Хмыкнула и чемодан со шкафа доставать не стала.

– Все хорошо? – спросил, уходя, Степонас. – Все нравится?

– Да не то слово! – ответила я, догадываясь, что он поймет интонацию и улыбку. А что еще надо?

Конечно, нравится. Как тут может не нравиться? Вокруг исключительно европейские лица, дома низкие, живешь как будто на земле, машин мало, очень мало, по городку ездят лошадки, литовцы доброжелательные, улыбчивые, никуда никогда не спешат, по крайней мере в этом приморском маленьком городке, больше похожем на большую современную деревеньку. Имена людей – просто как в сказке. Степонас – от слова «корона», так, по крайней мере, считают литовцы, Петрас – от слова «скала». Просто слова эти остались у них в языке, литовский язык – самый архаичный в Европе, и они слышат старинные, глубинные, почти мифические теперь корни, которые были еще до латыни.

– Так, слушай меня внимательно… И вставай, кстати! – кивнула я Катьке, которая опять прилегла и уютно сопела с книжкой в постельке. – Давай-давай, зарядка, контрастный душ, все, как положено, не превращайся здесь в картофельную котлету… Так вот. Считаем, начиная с сегодняшнего дня. Три дня. Если погода лучше не станет, собираемся и уезжаем. Все равно куда. Где сейчас лето. Ясно?

– Давай прогноз посмотрим… – осторожно предложила Катька.

– Нет. Не посмотрим. Ждем три дня и уезжаем.

– Ну да… Или остаемся. Да, мам? Ты же Весы? Ты же не знаешь еще, как все будет…

– Да! – Я поцеловала Катьку. – Да… Не знаю…

К концу намеченного мною срока погода на радость Катьке резко и неожиданно улучшилась. Я на самом деле посмотрела прогноз. Думаю, что и Катька, хитро на меня поглядывавшая, тоже успела увидеть, что пришел южный циклон, и за летом не придется ехать в Болгарию или Грецию.

– Мам, ты помнишь, сегодня три концерта?

– Может, на «Дуду Васара» не пойдем?

– Ка-ак? Ты что? Ну мам…

– Интересно, им самим для уха не смешно? Ну как слово «духовой» может быть просто «дуду»?

– Мам, так, может, им тоже смешно? Ты же знаешь, литовцы все время смеются…