Маримба!

– Да нет, мам. Я все поняла. Ее зовут Кристина? Тогда я знаю, кто это. Она играет на такой… м-м-м… как же называется… Валторна, вот! Я видела ее в оркестре! И она все время выплывает у меня на страничке в «Фейсбуке»… Маленькая такая, плотная, светленькая, взрослая, нос картошечкой… У нее есть такса… Когда мы разговаривали после концерта, эта девица рядом крутилась, крутилась, что-то ему по-литовски говорила…

– Ясно, – вздохнула я. – К психоаналитику ходить не надо. Это американцам нужны психоаналитики, они Достоевского полное собрание сочинений не читали… А мы и так всё сами понимаем, грамотные… Девушка давно в него влюблена, поняла, что может уплыть из-под носа – тебе на вид уже можно права водительские выдавать, как минимум, а уж уводить принца – так за милую душу. И пошла взросленькая Кристина напролом. Ведь у нее в арсенале есть уже то, о чем мечтал теплыми летними ночами наш литовский принц.

И был принц Цепеллин уже готов к встрече. Взбудоражен Катькой. Как публику разогревают перед выходом звезды. Иногда даже бывает, что музыканты, которых знаменитости берут на подогрев, ничуть не хуже, разве что молодые и никому не известные… Вот так и Катька – поработала на соперницу, со всей страстью, искренностью своей жемчужной, кристальной юности и чистоты.

Цепеллин Катькин весь измаялся, измучился, держа Катьку за ручку и целуя ее то в висок, то в нос. Извелся, глядя на ее соблазнительные фотографии и на нее саму – свежую, юную, смеющуюся, влюбленную. Что делать с Катькой – он не знал. Просто вздыхать под луной и кататься на велосипедах не хотел. Катька очень кстати уехала. А Кристина очень кстати подошла к нему. И на время стала для Катькиного принца звездой, заслонив все, что было до того, а главное, то, чего не было, не могло еще быть.

Нехитрая арифметика. Жутко банальная. До тошноты. Но зато реальная. Как только теперь объяснить это Катьке, чтобы ее не затошнило? И чтобы у нее не появился устойчивый аллерген к мужчинам? Чтобы она продолжала смотреть им в глаза, не сильно беспокоясь, как они чувствуют себя ниже пояса? Чтобы ее юность, так внезапно начавшаяся, тут же не переросла в преждевременное совершеннолетие?

– Ненавижу маримбу! – Катька резко отодвинула от себя тетрадку с геометрией.

– Переживаешь?

– Нет! – Катька изо всех сил улыбнулась. – Вот, видишь, улыбаюсь, улыбаюсь, не плачу!

– Переживаешь…

– Нет! Просто… Просто я ненавижу маримбу. И валторну ненавижу. И такс! Самые глупые собаки! И злые! Поэтому у старухи Шапокляк была такса!

– Хорошо, – кивнула я и попробовала обнять Катьку.

– Нет, не надо меня жалеть! – высвободилась она. – И еще я ненавижу Литву! И море это холодное, коричневое, и концерты, и чаек, и закаты, и все вообще. Курляндия… тухлая!

– А холодный борщ и картофельные котлеты по-королевски?

– Не смешно, мам!

– Прости, дочка…

– Да что ты так трагично, мам! Никого не похоронили!

«Кроме твоей первой любви, дочка», могла бы сказать я, но не стала выводить в текст. Не произнесено, вроде и нет этого. Пусть не будет такого мифа в нашей маленькой дружной семье. О Неудавшейся Первой Любви. Пусть не будет такого начала бурных Катькиных историй. А что они будут бурными, сомнений у меня никаких нет.

– Что, не ставить песни в Youtube?

– Почему не ставить? Ставь. Ты отлично их записала.

– А писать «Dedicated to L.» – «посвящается Л.»?

– А как ты думаешь сама?

Катька изо всей силы потрясла головой.

– Нет! Нет! И с днем рождения поздравлять не буду! Мам!.. Мам! Я права?

Не знаю. Понимаю, что не имею права не знать. Но я не знаю.

– Катюнь, сгоряча ничего не делай. Еще почти неделя до дня рождения. Песни поставь. Их же любой может послушать в Youtube… Насчет посвящения… Решай, как тебе сердце подсказывает.

«I don’t know where your days are spent
Your lovers and your friends
But who knows for sure
Of whom you have been thinking…»

«Не знаю, как проходят твои дни, не знаю твоих любимых и друзей, но кто знает точно, о ком ты думаешь…»

– Я чуть-чуть слова переделала, ты не заметила? А то было как-то унизительно, как будто она поет человеку, который точно думает не о ней. А теперь получше стало, да? «Who knows for sure…»

– И правда, гораздо лучше, – согласилась я, в душе радуясь Катькиному природному оптимизму. – Я и не заметила. Слушала тебя и думала, как ты хорошо поешь и какая ты красивая…

– Мамуль! – Катька подошла ко мне и горячо обняла. – Ты меня любишь, да?

– Катюня… Тебя невозможно не любить. И потому что ты моя дочка и не потому что.

– Не все так думают, мам…

Я поцеловала Катьку:

– Ну и ладно, первый блин комом…

– А как же Косторевич? Помнишь, ты мне присмотрела весной балалаечника? Озабоченного на всю голову… Еще заставляла с ним знакомиться…

– Ну хорошо, значит, второй тоже комом.

– Мам, а давай наших женихов считать в какой-нибудь другой валюте? А то у тебя блины не получаются.