Марина

– У меня нет выбора, – бросил он через плечо уже в дверях.

Он закрыл за собой дверь, и я в тот же миг пошел по карнизу назад. Дождь немного утих. Я торопился, чтобы не потерять из вида Кларета. Успел спуститься с пожарной лестницы и бегом обогнуть дом, когда он выходил на Рамбла; пока мы шли по ней вниз, мне удалось сократить дистанцию. Он свернул только на улицу Фернандо и пошел к площади Сан-Жауме. На Королевской площади я увидел телефон-автомат и подумал, что надо как можно скорее позвонить инспектору Флориану и рассказать ему о том, что я узнал, но останавливаться было нельзя – Кларет уходил.

Я шел позади, а он углублялся в Готический квартал Барселоны, и силуэт его терялся среди причудливых теней, которые невообразимые арки и мостики бросали на стены здешних дворцов. Мы были в зачарованном городе, в лабиринте легенды, и духи времени преследовали нас, как я преследовал его, а он – свою цель.

20

Мы свернули в маленький проулок позади собора. На углу был магазин карнавальных масок, и я сделал вид, что рассматриваю витрину, в то время как Кларет в двадцати метрах от меня пытался сдвинуть с места тяжелую металлическую крышку канализационного люка. Наконец она уступила его нажиму, и Кларет тут же полез в открывшуюся круглую дыру. Только тогда я рискнул подойти ближе. Внизу он, судя звукам, спускался по металлической лестнице. Осторожно заглянув вниз, я разглядел пятно света от его фонаря. Из канализационного колодца поднимался гнилостный запах. Пока были слышны шаги Кларета и пока не исчез слабый отсвет фонаря, я не двигался; наконец тьма поглотила и то и другое.

Самое время было позвонить Флориану. Оглядевшись, я увидел огни какой-то забегаловки, то ли все еще открытой в глухую ночь, то ли уже открытой с утра пораньше. Это был типичный винный погребок – в полуподвале старого, по крайней мере трехсотлетнего, здания – и так пропахший спиртным, что уже у входа сшибало с ног. Хозяин отличался столь же густым винным цветом лица и крошечными глазками. На голове у него красовалось что-то роде военной пилотки. Неприязненно подняв брови, он выжидающе уставился на меня. На стене за его спиной я мельком заметил знамя фашистской Голубой дивизии, большую фотографию памятника Долины Павших и портрет Муссолини.

– А ну вали отсюда, – выпалил он. – До пяти закрыто.

– Мне надо срочно позвонить. Разрешите, пожалуйста.

– В пять.

– Если бы я мог ждать до пяти, это не было бы срочно! У меня звонок в полицию, пожалуйста, скорее!

Хозяин кабачка внимательно оглядел меня и наконец показал на висящий на стене телефон.

– Дождись соединения. Тебе заплатить-то есть чем?

– Да, конечно, – солгал я.

Трубка была липкой от грязи. Рядом на столике лежали в блюде рекламные спичечные коробки с имперским орлом и названием кабачка: «СЛАВА. Винный погреб». Я воспользовался тем, что хозяин отвернулся, занявшись кассой, и набил карман спичками. Я улыбнулся его спине ангельской улыбкой и набрал номер Флориана. Длинные гудки казались бесконечными. Я уж стал бояться, что бессонница друга Флориана, бармена, изменила ему именно в эту ночь, и он сдался усыпляющему воздействию фильмов Би-би-си, но трубку все же взяли.

– Простите, что беспокою вас в такой час… да, доброе утро… но мне очень срочно нужен инспектор Флориан. Очень срочно. Он сам дал мне этот номер…

– Как вас зовут?

– Оскар Драй.

– Оскар кто?

Проявив выдержку, я продиктовал свою фамилию по буквам.

– Подождите. Я не знаю, дома ли Флориан, свет у него сейчас не горит. Подождете?

Я искоса взглянул на хозяина погребка, протиравшего стаканы под одобрительным взглядом Дуче, и рискнул:

– Да, подожду.

Ожидание тянулось и тянулось. Хозяин кабака подозрительно изучал меня, словно решал, похож ли я на фотографии беглых преступников. Я попробовал еще раз ему улыбнуться. Безответно.

– Простите, пожалуйста, нельзя ли мне чашку кофе с молоком? Продрог под дождем.

– В пять.

– А который час?

– До пяти еще много, – ответил он. – А ты точно в полицию звонишь?

– Если точно, то в жандармерию, – выкрутился я.

Наконец голос Флориана. Бодрый и громкий:

– Оскар? Ты где?

Я быстро и кратко рассказал ему о произошедшем. Когда дошел до спуска в канализационный люк, голос Флориана стал напряженным.

– Так, Оскар. Слушай и выполняй. Ты с места не сдвинешься, пока я не появлюсь. Жди меня где стоишь. Я через минуту буду в такси. Если что – беги, понял? И не останавливайся, пока не добежишь до комиссариата на Виа Лайетана. Спроси там Мендосу. Он меня знает. Ему можно доверять. И – ты слышишь меня? Ни при каких, подчеркиваю, ни при каких обстоятельствах не спускайся в люк! Понял?

– Вполне.

– Я скоро.

Он бросил трубку.

– Семьдесят песет, – немедленно выдал мне в спину хозяин. – Ночной тариф.

– В пять, мой генерал, – невозмутимо ответил я.

Брыли, свисавшие с его морды, перешли с цвета столового красного в цвет выдержанного риохского.

– Э, пацанчик, по роже захотел? – Он набычился, глазки яростно блеснули.