Марина и цыган

Тот мгновенно расцвёл и вскочил с места. Кружась с ним по залу и расточая во все стороны улыбки, я тихо произнесла:

-Тебя бабушка искала: она хочет с тобой поговорить.

Дядька сразу поскучнел:

-Ты не знаешь, о чём?

Я пожала плечами. После танца мы с Женькой подошли к хозяину и поблагодарили его за «приятно проведённый вечер».

-Приходите ещё! – просияв, ответил Эдик.

Всю дорогу до дома мы шли молча: у дядьки явно испортилось настроение. Но так как ни моей мамы, ни бабы Тони дома не оказалось, он сразу улёгся на диван. Прихватив халат, я отправилась в спальню и через минуту услышала доносившийся из зала богатырский храп. Мне же спать ещё не хотелось. Поэтому, вернувшись в зал, я уселась на подоконник и стала смотреть на звёзды. Вдруг рядом послышался какой-то шорох и я невольно вздрогнула:

-Кто там?

-Это я, Марина! – ко мне приблизилась высокая тёмная фигура.

-Что тебе нужно, Федя? – удивлённо поинтересовалась я.

Тот замялся:

-Ты знаешь, Марина, я не умею так красиво говорить, как некоторые…

-Ничего, говори, - подбодрила его я, снова устремив взгляд ввысь.

В общем, делая большие паузы и заикаясь, Спортсмен признался мне в любви. Когда же, наконец, он закончил, я подумала, что меньше всего ожидала услышать это от него. Однако парень покорно ждал моего ответа и надо было что-то ему говорить. Постаравшись, чтобы мой голос звучал как можно душевнее, я начала так:

-В том, что ты, Федя, парень хороший и человек надёжный, я уже успела убедиться, но…

Дальше я наплела Спортсмену, что не могу ответить на его чувства, так как у меня есть жених, который учится в военном училище, и что, когда я окончу школу, мы поженимся.

-В таком случае, извини меня, Марина! – сказал убитый горем парень.

-Ничего, ничего. Я уверена, что ты ещё найдёшь своё счастье!

Федя ушёл, растворившись в темноте, а меня по-прежнему всё ещё не тянуло в постель. Внезапно снова послышись чьи-то шаги и я подумала, что это вернулся Спортсмен. Но, заметив огонёк сигареты, поняла, что ошиблась, потому что Федя не курил. Остановившись в трёх метрах от меня, парень продолжал молча курить. Хотя я узнала его, но тоже не издавала ни звука. Наконец, выбросив окурок, Вадим подошёл ко мне.

-Это правда? – произнёс он каким-то бесцветным голосом.

Не меняя позы, я безразлично поинтересовалась:

-О чём ты?

-О том, что ты сейчас сказала Феде.

В ответ я встала с подоконника и взялась рукой за раму:

-Это касается только меня и Феди.

-Подожди, Марина! – воскликнул Синеглазый, схватившись, в свою очередь, за раму.

-Что ещё? – недовольно поинтересовалась я.

-Выйди на минуту, мне нужно с тобой кое о чём поговорить!

-Завтра поговорим, мне уже спать пора!

Неожиданно Вадим отпустил раму и, обхватив меня руками за талию, вытащил из окна.

-Караул! Спасите! Гвалтуют! – закричала я, упёршись руками в его плечи.

Сзади тотчас послышалось шлёпанье босых ног и в окно высунулся задрапированный в простыню Женька.

-Ты меня звала, Марина?

Одной рукой придержав свою импровизированную тогу, а другой – протерев глаза, он недоумённо вытаращился на меня и Вадима. Между тем мы продолжали стоять в прежней позе: я – положив руки ему на плечи, а он – обнимая меня за талию. Наконец, я пришла в себя и прошипела:

-Пусти!

Потом с помощью дядьки влезла обратно в окно и, ехидно пожелав Синеглазому спокойной ночи, закрыла раму. Возможно, Вадим продолжал бы там ещё стоять, но в это время с дня рождения явились мои родственники и ему пришлось уйти. Мама с Толиком сразу отправилась в спальню, так как помогала своей подруге убираться после ухода гостей и очень устала. А я, оставив дядьку с бабой Тоней в зале, удалилась в горницу, где закрылась изнутри. Там, не включая свет, переоделась в заранее приготовленную одежду, не забыв о парике. Затем проскользнула в отверстие за сундуком и на цыпочках подкралась к двери, ведущей в зал. Мне удалось разобрать, как бабушка вполголоса, боясь разбудить мою маму и братца, распекала Женьку:

-Где ты бродишь целый день? Племянницу одну оставил! А если бы с ней что-нибудь случилось?

-Это она тебе пожаловалась? – спросил дядька.

-Ничего она мне не говорила! Но я не слепая – сама вижу! Пришла домой – тебя нет!

Я не стала слушать, как оправдывался Женька, и выбралась наружу через заднюю дверь. Смазанные накануне петли даже не скрипнули: недаром я извела на них полпачки сливочного масла. На то, чтобы отыскать в траве за погребом пустой мешок и перелезть через кирпичную ограду мне понадобилось не больше трёх минут. Заранее спрятанная в овраге бабушкина одноколёсная тачка, на которую пошли остатки масла, оказалась на месте. Бросив туда мешок, я покатила её через пустырь к цыганскому саду. В одном месте в заборе там была дыра, замаскированная травой и ветками, куда легко проходила моя тачка.