Марина Мнишек

Гетман Станислав Жолкевский простоял в Можайске две недели. Это время он использовал для того, чтобы договориться с противниками царя Василия Шуйского в столице («не спал в делах его величества короля и Речи Посполитой», по его собственному выражению). Царь Василий Шуйский прибег в это время к последнему средству, «назвав» в Московское государство татар крымского царевича Баты-Гирея, чтобы те помогли воевать с королем и «цариком». Крымских царевичей встретили с почетом в Серпуховском уезде русские бояре князь Иван Михайлович Воротынский, князь Борис Михайлович Лыков и Артемий Васильевич Измайлов. Угорское войско самозванца, свернувшее от Боровска на Серпуховскую и Коломенскую дороги, действительно имело несколько стычек с татарскими отрядами. Один из боев на реке Наре в Боровском уезде, как свидетельствовал автор «Нового летописца», едва не закончился разгромом таборов «царя Дмитрия»: «И бывшу бою тут великому, едва Вор усиде в табарех». Однако не в правилах крымцев было воевать за чужие интересы: «Царевичи же поидоша опять за Оку, а сказаша, что изнел их голод, стоять не мочно. Бояре же отоидоша к Москве, едва снаряд (артиллерию. – В. К.) увезоша от воровских людей» [371]. 16 (26) июля 1610 года войско «царя Дмитрия» снова подошло к столице и, по свидетельству Иосифа Будило, встало «в селе Коломенском» (это подтверждается и современными русскими грамотами) [372]. По сведениям же королевских секретарей, под Смоленском самозванец стоял «на Коломенской дороге» [373], что, конечно, далеко не то же самое. «Новый летописец» писал, что сторонники Вора «ста у Николы на Угреше», то есть в Николо-Угрешском монастыре. Здесь обосновалась с женщинами своей свиты и пришедшая из Калуги «царица» Марина Мнишек.

Новое появление под Москвой полков самозванца подвело черту под царствованием Василия Шуйского. Начав свое правление с переворота в Москве и убийства Лжедмитрия I, Шуйский никак не мог отделаться от «призрака», прикрывавшегося именем мнимого сына Ивана Грозного. За четыре года и два месяца, в течение которых кто только не успел вмешаться в московские дела, стало очевидно, что царю Василию Шуйскому не удается справиться с царским венцом. Так поспешно и самовольно надетую им царскую корону сменил навязанный бывшему царю его противниками монашеский клобук. Выражаясь языком русских летописцев, «на царя Василья пришло мнение великое»: народная молва пересилила легитимность царских клятв в 1606 году, с тех пор неоднократно нарушенных. Точно так же и остававшиеся в столице подданные царя Василия Шуйского стали считать себя свободными от своих крестоцеловальных записей.

Сведение с престола царя Василия Шуйского было еще и отчаянной попыткой противостоять претензиям бывшего Тушинского вора на престол. Нет сомнений, что главную роль в этом событии играл боярин Василий Васильевич Голицын, при поддержке которого действовали рязанские дворяне братья Прокофий и Захар Ляпуновы. Прокофий Ляпунов давно и открыто призывал к свержению царя Василия, направляя грамоты с царским «именованьем» еще боярину князю Михаилу Васильевичу Скопину-Шуйскому. Захар Ляпунов вместе с ярославским дворянином Федором Хомутовым первым начал дело со свержением царя Василия Шуйского, выйдя на Лобное место. Оттуда, как всего пять лет назад при подходе к Москве войска первого самозванца, прозвучал призыв к москвичам сменить царя. Поднимавшие «мир» дворяне мостили дорогу на царство боярину князю Василию Васильевичу Голицыну. Но они забыли, что этот Гедиминович был не единственным претендентом [374].

Обстоятельства свержения и насильственного пострижения царя Василия Шуйского известны из «Нового летописца», автор которого не очень-то благоволил к мятежникам и называл их «ворами». К призыву Ляпунова и Хомутова «отставить царя Василья», по словам летописца, «присташа многие воры и вся Москва, и внидоша во град и бояр взяша и патриарха Ермогена насильством». Патриарх Гермоген, однако, отказался одобрить свержение царя Василия Шуйского. Бояре же, как видно, испугались за себя: «Немногие постояху за него и те тут же уклонишась». Бывшему государю пришлось пройти через «позор и лай». Его отвезли на «старый двор». Но и этого мятежникам показалось мало. Для того чтобы Василий Шуйский никогда не смог вернуться на трон, его решили постричь в монахи. На следующий день мятежные бояре и дворяне привели к нему «священников и дьяконов» кремлевского Чудова монастыря. Бывший царь уже не мог сопротивляться силе толпы, но тут неожи данно проявил недюжинное присутствие духа: «Он же противу вопросов на постригании ответу не даяше и глаголаше им: “несть моего желанья и обещанья к постриганию”». Положенные клятвы произнес вместо него другой человек, князь Василий Тюфякин. Патриарх Гермоген наотрез отказался признать законность пострига, совершенного помимо воли. По-прежнему он называл царя Василия Шуйского «мирским имянем, царем, а тово князь Василья (Тюфякина. – В. К) проклинаше и называше его иноком» [375].