Марина НЕ грустит: Дьявольские ритмы

Как всегда, она увлеклась речью настолько, что потеряла собственную мысль: как необходимость новых песен связана с важностью ритм-секции? В этом вся Маруся: как зарядит речь, хоть стой, хоть падай. Но мысль понятна. И вот вообразите: сидим мы в нашем репетиционном зале, корпим над воплощением идей гениальной командирши, а к нам приходит…

…Директор собственной персоной. Директор чего? Директор нашей школы, разумеется. И Дворца, который являлся её обособленным подразделением. Начальник всего “образовательного комплекса” в едином лице, и сам чёрт ему не брат.

Так уж повелось, что Дворец относился к Школе с тех пор, когда Всесоюзная Пионерская организация охватывала и объединяла всех школьников, предоставляя им вне обычных уроков уйму возможностей для всестороннего развития. Дворцы тогда были при каждой школе, чтобы оперативно и качественно выявлять Пионеров для программы спецподготовки и адаптации “Буревестник” под прямым кураторством со стороны Госкомконтакта и ЦК КПСС.

К тому времени, как я пошёл в 10 класс, ситуация, разумеется, изменилась: КПСС давно не стало, многие программы закрыли, сама Организация утратила былое влияние и редуцировалась до сети отдельных ячеек, в которых толком ничему не учили. Дворец же остался только при нашей школе один на весь район. Чисто как площадка для кружков. Давно говорили, что его выделят в самостоятельное учреждение, да всё никак не доходили руки у кого следует. Хотя поговаривали, что подобным преобразованиям в Петербурге сопротивляется Росконтакт и лично его глава товарищ Цурюпа. Так и жили на три здания: Корпус с младшими классами, Новое здание школы для средних и старших и Дворец через дорогу в 10 минутах ходьбы. Называлось это “ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС” и подавалось как мощнейшая инновация, даром, что каких-то двадцать лет назад эта инновация была повсюду. Новое как хорошо забытое старое, где ключевое слово – “забытое”.

В общем-то вполне ожидаемо, что наше самоуправство дошло до руководства “КОМПЛЕКСА”. Группа учеников без куратора или худрука взяла и самостоятельно организовала в кружок – как же так вышло-то?

Странно, что раньше не заявились! В общем, пришло наше время. Момент истины! Сейчас нам покажут!

Снежана и Маруся что-то карябали на листочках, Игнат стучал сложный ритм, а я наставлял Милу. Ну как “наставлял”? Просто рассказывал ей что-то. У девушки всё прекрасно получалось безо всяких советов, так что обучение представлялось мне лишь фарсом для удовольствия её величества.

И вдруг. Никакого стука – дверь открылась, и мы увидели Евгения Петровича в компании с нашей классной, Марьей Ивановной, и тощей женщиной-завучем Еленой Валерьевной, которая как раз отвечала за культурно-массовую работу в школе и кружки во Дворце. И если к директору у меня до тех пор вопросов не было, то вот Елену я терпеть не мог. Она организовывала мероприятия максимально формально. Она вечно выдвигала какие-то дурацкие правила (вроде запрета танцев в обнимку на дискотеках – нормально вообще?), и крайне редко одобряла инициативы учеников в любой области. Поэтому едва её завидев, я подумал, что всё пропало.

Мы притихли и инстинктивно поднялись на ноги, встав практически по стойке «смирно».

– Та-ак, – сообщил директор.

– Вот видите, я же вам говорила, – это запищала ему на ухо «выдрозавуч». Что за идиотское лиловое платье она на себя натянула?

– Я разрешила ребятам, – позади всех неожиданно обнаружилась милейшая Римма Ароновна, пожилая учительница музыки, в прошлом – оперная певица. К сожалению, никто её не слушал, – за ребят поручилась Снежаночка. Вы же знаете Снежану Варяг…

«Да сейчас вам! Держу пари, в данную минуту они её даже в упор не видят!» – подумалось мне.

Марья Ивановна подошла к Марусе и принялась что-то с нею выяснять настолько тихо, что я не мог расслышать. Зато я слышал завуча. Она быстренько и в красках расписывала директору варианты правильного использования такого отличного помещения. Бред – они что, раньше не знали, что этот зал существует? Что за внезапность? То не нужен был зал, то теперь он превратился в ценнейший ресурс. Как будто не могло это подождать. Ну хоть пару лет!

– Значит, так, – сказал вдруг директор громко, – Для этого зала есть применение получше. Оборудование и ключи сдать завхозу. Для ваших репетиций такой большой зал не нужен, мы подберём вам другое помещение.

Я хотел поинтересоваться, что значит «получше», но не стал. Хотя, может, и стоило бы, ведь зал использовался учениками для творческой работы – нами! А Дворцы, между прочим, и существуют для внеклассных занятий учеников! К тому же по линии Пионерской организации и Ордена Директору наверняка должны были намекнуть!

Почему-то я был уверен, что Маруся не смолчит и испортит ситуацию безнадёжно, но её нейтрализовала Марья Ивановна, так что директор-узурпатор ушёл, а за ним последовали и завуч, и Римма Ароновна, всё ещё пытавшаяся взывать к здравому смыслу.

И коль скоро директор ушёл, в присутствии классной мы немного перевели дух.

– Марья Ивановна, чего это он? – спросил я.