Марьина роща

Здесь работают не жрецы, а люди, вооруженные знанием, идеей, обладающие большим сердцем. Здесь не нужно снижать голос до почтительного шепота. Темпераментный посетитель, защищая свою мысль, может поволноваться, может погорячиться, выразиться крепко, по-рабочему, но от всей души, от всего сердца. Его поймут, не осудят, терпеливо объяснят, если он ошибается; поддержат, если он прав, но будут строги к тем, кто упорствует в своем заблуждении.

Здесь коллективный мозг, воля и сила партии — руководителя. Слово, сказанное просто, без нажима, без подчеркивания, становится словом с большой буквы.

Отсюда посетитель выходит с особым чувством, унося в душе могучий заряд идейной чистоты, высоких чувств и проникновенной мудрости. Многим такого заряда хватает на всю дальнейшую жизнь.

И сколько бы раз человек не бывал в верховном штабе партии, он никогда не утратит этого ощущения. Каждый раз он вновь переживает волнующее чувство соприкосновения с высшим выражением ума, воли и сердца.

Из бюро пропусков большого здания на Старой площади Лешу направили в экспедицию. Здесь строгая девушка приняла у него заявление.

— Так… так… Адрес указан. Хорошо, товарищ. Вас уведомят.

Вызов пришел неожиданно быстро. Человек с внимательными глазами выслушал рассказ Леши.

— Значит, вы считаете, что вас неправильно исключили?

— Считаю, что неправильно. На почве личных отношений… Он имел виды на эту женщину.

— Почему вы так думаете?

— Она сама мне говорила.

— Она была вашей женой?

— Женой? Нет, так… военная обстановка…

— А потом?

— Возможно, что он добился своего.

— Откуда вам это известно?

— Мне намекали товарищи. Вот письмо.

— Дайте… Значит, вас исключили заочно, и собрание согласилось с этим решением?

— Из писем ясно, что на собрании никто не выступил, так все были запуганы этим командиром.

— Запуганы? Члены партии?

— Так пишут товарищи.

— Хорошо. В вашем деле разберутся…

— А пока… как же я?

Внимательные глаза потеплели:

— Не робей, товарищ! Может быть, ты и прав. Не обещаю тебе скорого ответа, сам понимаешь, дело сложное, материалы не под руками. А пока… что ж, в Москве не один ты в таком положении. Живут же люди и вне партии.

— Я не могу жить без партии! Вся моя жизнь…

— Ты какого года рождения? Ну вот, а говоришь: вся жизнь. Лет через тридцать — сорок сможешь сказать: вся жизнь. Пока работай и жди. Не волнуйся. Где работаешь?

— Еще нигде. Разве я могу думать, пока не выяснится…

— Можешь. Даже обязан. Перестав быть членом партии, — будем думать, временно, — ты остался советским гражданином. Сейчас стране нужны крепкие работники. Ты по профессии механик?

— Шофер.

— Нужная специальность. Иди на биржу труда.

— Я так привык к военной службе… Не по душе мне вся эта карусель…

— Какая карусель?

— Ну, на улицах… Нэп, магазины, всякие буржуи…

— Преодолевай. Партии веришь?

— Я, конечно… партия…

— Так-то. А если не хочешь на гражданскую службу, попробуй устроиться в органы милиции.

— Спасибо, товарищ.

— До свидания… Не вешай носа. Ну?

— Приказано не вешать носа!

Леша поступил в гараж текстильного треста.

Он вошел в колею, успокоился, помнил слова товарища с внимательными глазами: «Скорого ответа не обещаю», и упорно ждал.

Его душевное спокойствие было нарушено внезапно. Проезжая по улице Воровского, он услышал в моторе «Чандлера» подозрительный писк. Пришлось остановиться под тенистой липой и искать причину писка. Мотор сносился изрядно, но повреждение оказалось небольшим; опытному шоферу не трудно было устранить его. Леша закрыл капот и замер от удивления. По ту сторону улицы, за красивой решеткой, в саду особняка трое в белых брюках играли в теннис. Мячи звонко шлепались и отскакивали от разграфленного асфальта. Двое джентльменов ловко скользили по гладкой площадке и все же не успевали принимать сильные меткие удары. Третий играл с ленивой грацией и вгонял в пот своих противников. О, эту русую голову, этот профиль, эту фигуру Леша узнал бы среди тысяч. Эдуард Чарнок в Москве!

В третий раз Леша сталкивается с ним. Сперва — в детстве, в Сокольниках, когда влюбленно подавал мячи несравненному чемпиону. Второй раз — после Февральской революции, на фронте, когда Чарнок вел таинственные переговоры с некоторыми офицерами. Переговоры были явно некоммерческого свойства: купцу нечего делать на позициях, он обделывает свои дела в тылу с интендантами. А Чарнок так непонятно вел себя тогда, пользовался, видимо, сильной поддержкой сверху, свободно посещал штабы, легко проникал к высшему командованию… Леше приходилось даже возить его в казенной машине. Тот, разумеется, не узнал в солдате-шофере своего бывшего поклонника. Потом Чарнок исчез. Так и не узнал ничего Леша.

Теперь — третья встреча… С тех пор не раз «Чандлер» стал требовать осмотра именно против особняка с красивой решеткой.

Свое сомнение Леша высказал юрисконсульту Анисимову, которого возил по делам треста. Тот обещал навести справки. Так Леша попал на прием к работнику уголовного розыска товарищу Паршину.