Марина Цветаева. Неправильная любовь

Сформулированная много позже Цветаевой причина жизненных увечий: «главное — росла без матери, т. е. расшибалась обо все углы» — действовала безошибочно: расшибалась и расшибала, ранилась сама и крушила все на своем пути. Иван Владимирович и вовсе сдался. Застав Марину за чтением «взрослых» книг, он лишь растерянно разводил руками. Она вскидывала голову, и в глазах — упрямых и безразличных одновременно — не было и капли вины. Лишь утверждение собственной победной правоты. Ситуацию поправило неожиданное сближение сестер. Враждовавшие с раннего детства девочки вдруг подружились: обнаружили, что похожи внешне, характером, даже голосом. Многое объединяло подростков: способные, ироничные, наблюдательные, влекомые к познанию «мистических тайн», рвущиеся принести жертву во имя человечества и… так естественно, так неуклюже ждавшие влюбленности.

После смерти матери Марина тут же забросила занятия музыкой, никому теперь не приносившие радости, и начала серьезно писать стихи. Она читала сочиненное Асе, и они вместе читали стихи вслух — себе и гостям. Ася приглашала школьных подруг, Марина развлекала компанию — стихами, конечно же, но и отчаянными выходками — так остро высмеять, так смело поставить на место неудачливого шутника не решался никто. И в эрудиции сравниться с ней мало кто мог. Не иначе — «королева бала»! А значит — нужны рыцари. С ними было туговато, и как раз в это время Марина поняла, что ей безумно хочется нравиться! Всем-всем. Девочкам, мальчикам, сторожу, подружке по гимназии. Причем не по-человечески, а по-женски: очаровывать, сводить с ума, возбуждать пылкие чувства. Но вот беда — внешность ее, совершенно не соответствовала романтическому идеалу. Где томная бледность ланит, где хрупкий силуэт, водопад вьющихся локонов? Где шуршащие в легкой походке шелка? Здоровый румянец, круглое личико, плотное мальчишечье сложение и стриженые прямые волосы «под пажа» — с такой внешностью только и остается, что мечтать.

Комплекс гадкого утенка и безответные влюбленности не способствовали улучшению характера. Ранней весной, не закончив учебного года, Марина вдруг решила уйти из пансиона фон Дервиз, где все «идиотки — классные дамы» погрязли в консерватизме и невежестве, дрожали от страха перед приближающейся революцией.

Иван Владимирович, уже имевший беседу с мадам фон Дервиз, тактично начал разговор с дочерью за обедом:

— Марусенька, говорят, у вас в пансионе революционные настроения распространяются? И это чрезвычайно беспокоит руководство пансиона. Нежелательное явление.

— Это вы меня имеете в виду? Я бы распространила. Только не стоит метать бисер перед свиньями! Они навивают букли на тряпочные папильотки и клянутся, что это от природы. А я схватила Батистинскую за косу и прямо физиономией в дамской комнате под кран сунула! Мокрая крыса. Лгунья! А ведь она мне так нравилась! — Марина терзала на тарелке малиновый мусс, сдерживая слезы. — И шагу туда больше не ступлю! Знаю я ваши монархические настроения. Темнота и провинциальное убожество.

— Погоди меня бранить… Ты что ж это… Как же так? Из класса выбыть решила? — губы профессора воинственно поджались, черенком ножа он отстукивал боевой ритм по краю стола, подготавливая начало ультимативной речи. — Хорошо! Да, я имею консервативные взгляды и являюсь приверженцем монархии. Да, я за цивилизованное общество, цивилизованных граждан! Образование в наши времена непременная основа основ! Человек без образования ничтожен! Это обязанность и долг перед обществом каждого мыслящего гражданина!

— Всего лишь пошлый обычай! — вставила Ася. — Которому мы должны слепо подчиняться. «Обычай деспот меж людей!»

— «Обычай толкает нас на многие глупости. Одна из них — стать его рабом!» Наполеон, между прочим, заметил. И я с ним полностью согласна, — добавила Марина, победно улыбаясь.

— Но во все века и во всех социальных кругах существовало общественное мнение! — привел беспомощный аргумент Иван Владимирович.

— И знаете, чего стоит это ваше «общественное мнение»? — Отбросив салфетку, Марина произнесла «мерси» светским тоном и завершила с торжествующей ухмылкой: — Не больше, чем гулящая девушка на панели. «Общественное мнение — это продажная девка!» Да, да! Готова подписаться.

— Тоже, полагаю, высказывание Наполеона? — печально усмехнулся профессор. Он мог бы сейчас много рассказать о том, как пользовался продажным общественным мнением любой политик, начиная, если уж хотите, с самого Цезаря! А уж о Бонапарте и вспоминать смешно.

— Прения окончены? Значит, решено: я не хожу больше в пансион! — Марина поднялась и направилась к двери. Иван Владимирович вскочил из-за стола, преграждая дорогу.

— Ты можешь идти на завод или в кухарки. Можешь вообще читать Маркса и носить юбку до колен… Но по — мни… — он задыхался, держась за сердце, — это убьет меня!