Марина Цветаева. Письма. 1928-1932

«Евразия» приостановилась, и С<ергей> Я<ковлевич> в тоске, — не может человек жить без непосильной ноши! Живет надеждой на возобновление и любовью к России [861].

А Мур, как я, — любовью к жизни. Только он — веселей меня (NB! никогда не была веселой), действеннее. Но нрав и темп — мои. У него уже есть враги — почти все уличные мальчишки, которые считают его ровесником (им 10 л<ет> — ему 4½) и которых раздражает его особость. Здесь все дети — скелеты, ноги как нитки, бледные, вялые, страшно смотреть. А он толст и крупен и весел. Во французскую школу его отдать нельзя, — всё другое. Он там был бы глубоко-несчастен, ибо дети злы, — особенно к «пришлому», Мур же — страшно-русский, на лбу написано. С каким-то вызовом — русский. — Что́ с ним будет дальше? Дети его не любят. Женщины — да.

Кончаю. Сейчас они с Алей придут с прогулки и начнется кормежка. Здесь детей кормят почти исключительно хлебом и шоколадом, по́ят — вином. Целый день сладкое и холодное. Одевают в тряпки зимой и в шерсть — летом. На шее, в июле и в январе, неизменный шарф. Ноги — зимой — синие. Не нравятся мне французские дети, а еще меньше — их родители. — Записалась. — Обнимаю. — Пишите.

                             МЦ.

Что мечта моей души — овчина?

_____

Пригласительный билет:

                                   Invitation

                                 a la soirée de

                            MARINA ZWETAEWA

                                   — Poésie —

                         Ayant lieu le 17 juin 1928

38, Bd Raspail                     9 h du soir [862]

<Ha пригласительном билете, под фамилией, рукой Цветаевой приписано:>

Cvetajeva.

<На обороте:> Сообщите мне, пож<алуйста>, адрес Булгакова [863], хочу попросить его лично.

Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 79–80 (с купюрами). СС-6. С. 382–384. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 118–123.

65-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн

Meudon (S. et О.)

2, Av Jeanne d’Arc

10-го октября 1929 г.

                             Дорогая Саломея!

16-го я уезжаю в Брюссель, где у меня вечер [864]. Очень прошу Вас, если только можно, выслать мне иждивение до 16-го, чтобы я успела взять визу и заграничный паспорт. С<ергей> Я<ковлевич> сейчас в из<дательст>ве (третий месяц) ничего не получает — и что-то не предвидится, иначе я бы Вас не беспокоила.

Из Брюсселя напишу Вам, еду на неделю.

Простите за просьбу. Целую Вас.

                             МЦ.

Видела Слонима и беседовала с ним о Фернандэзе (Рамоне?) [865]

Впервые — СС-7. С. 170 (с купюрами). Печ. полностью по: Русская газета. С. 12.

66-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн

Брюссель. 21-го Октября 1929 г.

Дорогая Саломея! Я собака, — до сих пор Вас не поблагодарила. Брюсселем очарована [866]: не автомобили, а ползуны, ждут пока решусь и не решаются — пока не решусь. Была на Ватерлоо, — ныне поле репы. Вечер прошел средне, даже в убыток, но много милых знакомых, и о поездке не жалею. Колония здесь совсем другая, глубоко-провинциальная, с человеческим примитивом, что́ так люблю. Скоро увидимся. Целую Вас.

                             МЦ.

Впервые — СС-7. С. 125. Печ. по СС-7.

67-29. А.А. Тесковой

Брюссель, 26-го октября 1929 г.

Дорогая Анна Антоновна! Ваше письмо мне переслали в Брюссель. Расскажу Вам о своем вечере. Здесь колония маленькая, бедная и правая, т. е. — увы! — бескультурная. Но все-таки набралось около ста человек, — для литературного выступления успех невиданный! Чистый сбор — 70 бельг<ийских> франков, т. е. 50 франц<узских>. Дорога, паспорт, виза, жизнь — не меньше 400 фр<анков>. Но могло быть и хуже, по крайней мере покрыты расходы по залу и объявлениям. Живу я здесь у очень милых и сердечных людей, но не отдыхаю, п<отому> ч<то> всё время езжу, хожу, осматриваю, разговариваю. И больше всего — выслушиваю. Все, с кем мне приходится встречаться, проголодались по новому человеку.

Бельгия мне напоминает Прагу, — тишина, чистота, старина. Была, кроме Брюсселя, в Антверпене, в Брюгге и на́ море. Концы маленькие. Брюгге — лучшее, что я видела в жизни. Сплошная Slata ulička [867]. Но — с веянием моря, к<отор>ое здесь рядом.

Мечту о Праге не оставила. Будем ждать. Лучше бы вечер до января, ибо м<ожет> б<ыть> повлияло бы на продление иждивения. С<ергей> Я<ковлевич>, с перерывом Евразии, ничего не зарабатывает, мои доходы Вы знаете. Если и 500 чеш<ских> крон кончатся — не знаю, что́ будем делать.

С грустью и радостью прочла об овчине — сейчас денег нет — я ее только что проездила в Бельгию. Думаю, приличная — крон за 700? (Не слишком тяжелая). Что ж, м<ожет> б<ыть> за зиму и накоплю. Деньги, какие будут, буду отсылать Вам на хранение, дома удержать нельзя. А пока похожу в чем есть. Убийственно дорого в Париже егеровское [868] шерстяное белье — 50 фр<анков> штаны, 40 фр<анков> фуфайка. Сколько — в Чехии? Боюсь думать о зиме, которая вот-вот начнется.