Марина Цветаева. Письма 1937-1941

Дорогая Аля, я думаю — мои открытки очень глупые, но когда нужно сказать так много, всегда выбираешь глупости. Во-первых, мне очень стыдно за вечное будущее время: пришлю, получить, и т. д. но, честное слово, всё делается, и всё — реальность. Мы с Мулей решили до поездки — посылку, чисто-продовольственную, та́к у тебя будет — вдвое, п<отому> ч<то> он своим чередом повезет. А та́к — хоть немножко отляжет от сердца. Описывать посылки не буду, всё будет непортящееся, насущное и приятное. Муля получил твой добавочный список, всё будет (опять — будет!) сделано, словом, будет та минута, когда всё это — доедет. Мы с Мулей как раз получили гонорары. Но про платья (подарок) я тебе все-таки напишу, оба летние, одно полотняное суровое с воротничком, другое сизое шелковистое, отлично стирающееся, можно даже не гладить, юбка — моя вечная летняя — в сборах (можешь переделать на складки), а лиф в талию, с огромными пузырями-рукавами, застежка на спине, совсем не маркое и не мявкое[834]. «Глазки да лапки»…[835] Я очень тронута, что тебе хочется носить пестрое, мы тебя пестротой зальем, Муля уже полтора года как закупает косынки. Очень хорошо, что ты остриглась — я так и думала. Защемки пришлем, вообще не беспокойся все́ мелочи — будут, даже то, о чем ты не подумала[836]. Очень тронута, что ты интересуешься моими переводами, их вышло уже порядочно, а еще больше — выйдет, и все́ хвалят, о́чно и заочно. Кончаю своих Белорусских Евреев — эту книгу переводим втроем, Державин, я, и еще один[837], — потом будут грузины, потом — балты. Мой лучший перевод — Плаванье — Бодлэра[838], п<отому> ч<то> подлинник — лучший. Это — моя главная жизнь. Меня единогласно провели в Групком и в Профсоюз[839].

Пожалуйста, радуйся башмакам! Они чудные и вечные, можно носить без калош, но есть специальные ботики. Вообще, не унывай, да ты и так — молодец!

                                             Мама

Твое письмо получила и ответила.

Впервые — Письма к дочери. С. 43–45; СС-7. С. 747. Печ. по НИСП. С. 421–422.

12-41. А.С. Эфрон

Москва, Покровский буль<вар>,

д<ом> 14/5, кв<артира> 62 (4 подъезд)

16-го мая 1941 г.

Дорогая Аля! Мур, уходивший в школу, увидел в щели ящика письмо — и оно оказалось твоим. Урра! А мы как раз вчера с Мулей горевали, что так давно от тебя — ничего, и Муля, после ряда утешительных предположений, сам себе, тихо: — От своего оптимизма я когда-нибудь повешусь.