Марина Цветаева. Твоя неласковая ласточка

Отзывы были разноречивы. П. Перцов высказался неожиданно: «Эта книжка составилась из двух других сборников, но автор был слишком строг к себе: из «Волшебного фонаря» можно было взять больше». З. Бухарова-Казина: «Будет очень грустно, если этот свежий талант погибнет, как уже погибли многие другие. Хотелось бы посоветовать Марине Цветаевой держаться в стороне от литературной кружковщины и не заражаться никакими модными влияниями, дабы сохранить милую самобытность ее поэзии». Н. Ашукин: «Стихи М. Цветаевой изящны и музыкальны. В них много чистого, почти детски-наивного, искреннего чувства, хотя эта детскость подчас и утомляет. Интимность в поэзии хороша тогда, когда она обобщена и оправдана внутренним необходимым значением. К сожалению, этой оправданности в стихах Цветаевой часто не бывает».

Крут Владимир Нарбут (Вестник Европы [С.-Петербург]. 1913. № 8):

Самым уязвимым местом в сборнике «Из двух книг» является его слащавость, сходящая за нежность. Чуть ли не каждая страница пестрит уменьшительными вроде: «Боженька», «Головка», «Лучик», «Голубенький» и т. п. Как образчик употребления таких неудачных сочетаний, можно привести стих<отворение> «Следующему»: «Взрос ты, вспоенная солнышком веточка, рая — явленье, нежный, как девушка, тихий, как деточка, весь — удивленье», — где приторность и прилизанность стиха — чересчур шаблонны.

Нарбут, рассматривая книжку МЦ в паре с «Orientalia» Мариэтты Шагинян, предпочитает последнюю.

Надежда Львова тоже сравнивает (Холод утра. Несколько слов о женском творчестве. Жатва. М., 1914. Кн. 5):

Книги г-жи Цветаевой и г-жи Кузьминой-Караваевой объединены ясностью и простотой стиха, причем у первой он часто в достаточной мере легок и певуч. Тема ее достаточно известна: это — детство, со всеми его характерными штрихами и наивно-хрупкими переживаниями. Нам кажется, поэт мог бы в своих строфах дать синтез этого забытого нами, капризного мира, — и единственно мешает г-же Цветаевой разбросанность, неслитость чувств и ощущений, отсутствие той глубины, которую видели мы у Нелли и Ахматовой. Слишком поверхностно, по-комнатному, относится она к тому, о чем пишет, берет не те слова, какие могла бы взять, а те, какие первые придут в голову. Г-жа Цветаева как бы забывает, что недостаточно переживать: надо — хотеть воплотить переживание в адекватное ему слово.

Мы вновь упираемся в Брюсова. «Стихи Нелли. С посвящением Валерия Брюсова» — небольшой сборник, всего из двадцати восьми пьес, изданный без подписи автора: мистификация Брюсова, а Надежда Львова — та девушка, которая через несколько месяцев застрелится из-за несчастной любви к нему, из пистолета, им ей подаренного.

Но, пожалуй, самым существенным в свете дальнейшей судьбы МЦ была реплика Владислава Ходасевича (Русская поэзия. Обзор. Альциона: Альманах издательства «Альциона». М., 1914. Кн. 1.):