Марина Влади, обаятельная «колдунья»

На взрослых средний сын Марины, Пьер-Петя-Петька, производил ровное впечатление: мягкий парень, немного флегматичный, себе на уме, только и знает, что играет на гитаре, и ни до кого ему нет дела… Позже он всерьез увлекся музыкой. Высоцкий к его занятиям относился уважительно, хотя играл подросток еще очень по-школьному. Когда — „как коллега коллеге“ — он подарил Петру гитару, тот неожиданно ужасно смутился. А потом они вместе долго обсуждали возможности получения музыкального образования в Москве. Владимир видел и понимал: Петьке — „и хочется, и колется“.

Позже по классу гитары Пьер Оссейн окончил Парижскую консерваторию. Но не забывал и другие струнные, время от времени выступая с диковинным для Франции музыкальным инструментом — балалайкой. Но так, ради экзотики, гитара по-прежнему оставалась для него на первом месте. В 1977-м Петр вместе с Костей Казанским и контрабасистом Альбертом Тэссье даже аккомпанировал Высоцкому во время его концертов в L» Elys'ee Montmartre. Марина была в восторге. В 18 лет он дебютировал в кино, сыграв в странном фильме «Любовник мадам Мегрэ». Мама сдержанно похвалила, слава богу, избегая профессиональных оценок. Потом добрый дядя Говорухин занял его в малюсеньком эпизоде в фильме «Место встречи изменить нельзя». Молодого актера, конечно, не заметили, но вот на фамилию в титрах — «Пьер Оссейн» — внимание обратили. Кроме того, он принимал участие в некоторых театральных постановках и своего отца, потом другого режиссера — Бруно Спейссера.

Только вот с первенцем, Игорем, дела обстояли гораздо сложнее. Многим знакомым он всегда казался нелюдимым, замкнутым, оживавшим только при общении с Высоцким. Все замечали, что в Володе он души не чает, постоянно обращается к нему, вдвоем они что-то оживленно обсуждают, планируют.

Но Марина чувствовала, что Игорь с каждым годом все дальше и дальше отдаляется от нее, от дома, витает в каких-то своих, неведомых мирах, которые пытался изобразить на холстах. Конечно, понимала она, сын нуждался в нормальном мужском общении, совете небезразличного человека. Робер Оссейн, к которому она обращалась со своими тревогами по поводу Игоря, лишь пожимал плечами: «Марина, парень ищет себя. Это естественно в его возрасте… Я видел его картины, по-моему, весьма неплохо. Бросил? Жаль, но, может быть, когда-нибудь он еще вернется к живописи… Кстати, не вижу ничего дурного в том, что Игорь увлекся восточной философией, эзотерикой. Там немало интересного… Что касается сцены, то она его не влечет. Ты же знаешь, я не раз приглашал его работать со мной… Вроде бы получалось, но так, с ленцой, без всякого энтузиазма. Может, ты его в кино сосватаешь?..»

В 1972-м Игорь сбежал из дома. Потом, через несколько дней, когда его уже начала разыскивать полиция, он все-таки позвонил матери: «Не беспокойся, я проживу без тебя». Обосновался у каких-то своих хиппи. Позже вернулся, но страшно маялся, изводя всех домочадцев.

После долгого и трудного разговора с Игорем Владимир посоветовал: «Отпустила бы ты его на волю, Марин. Он совсем уже тут истерзался. Ни ему, ни тебе покоя нет. И не будет. Пусть идет себе на природу или куда он там хочет. Попробует свои силы, пооботрется. Не насилуй его. Игорь, должно быть, из породы самоотверженных приближенных, но не вожаков, я ведь вижу. Очень увлекается людьми, легко поддается чужому влиянию, но, к сожалению, именно тех, кто потакает его слабостям. Думаю, дружба его с двоюродным братом до добра не доведет…»

Она послушалась совета. Игорь отправился восвояси, как и хотел, на все четыре стороны. Путешествовал и по Испании, и по Англии, потом пустился в странствия по Франции в компании все тех же друзей-хиппи. И где закончились эти путешествия? В замке Шерантон! Самой известной во Франции клинике для душевнобольных. Не приняла природа Игоря с кузеном Алексом, испугала и отторгла, и заменили ее ребята марихуаной да ЛСД.

Еще по дороге в Шерантон Владимир предупредил Марину: «Говорить с врачами буду я. Ты раздергаешься, наговоришь им всякого. Ладно? А я эту публику в белых халатах знаю, им бы первопричину назвать. А тут ты рядом. Стало быть, и искать никого больше не надо. Знаешь, что они определят? „Отсутствие должной материнской любви и заботы“. Обижала дитятко, стало быть, тепла недодавала, притесняла всячески и измывалась. Вот вам — и сдвиг, естественное чувство протеста».

Высоцкий оказался прав. Битых три часа они мусолили с врачами одно и то же: неполная семья — это всегда беда, проблемы. Вы, мадам, живете в своем мире, мы понимаем… Потом намеки на славу, популярность, деньги, когда весь мир в кармане, но рядом эгоизм и равнодушие к судьбе детей вообще и своего чада в частности… Она едва сдерживалась и уже готова была нахамить, но Володя успокаивал, и она старалась все же общаться с этими медицинскими светилами максимально корректно. Какое им дело до того, что у нее внутри?