Марина Влади, обаятельная «колдунья»

«Она сильный человек, по натуре боец, она красивая женщина, актриса, но у нее мужской драчливый характер. Мне кажется, для нее не существует обратного хода. Если она что-то сделала, это уже не обсуждается. Я хотел с ней встретиться в Москве, но мы разминулись. А когда был во Франции, то даже не пытался. Мы совершенно разные люди. При этом я испытываю к ней огромное уважение за то, что она сделала для моего отца при жизни и после его смерти. Я ей благодарен даже за эту книгу».

Михаил Шемякин поначалу был на стороне сыновей Высоцкого. Однако, когда Никита начал откровенно торговать именем отца и его творческим наследием, отдал на откуп современным аранжировщикам тексты песен, позиция Шемякина изменилась: «Очень неприятный парень. Я ему звонил и сказал, что, если бы отец был жив, он бы ему просто разбил морду в кровь. Он сейчас издает эти мои пластинки, они вынимают чистый голос Высоцкого и накладывают на другой музыкальный фон, для новых русских, называется „Песни Высоцкого в новом музыкальном обрамлении“. Я говорю: „Что же ты, подлец, делаешь? Это мои записи, мы работали с твоим отцом семь лет над всем этим!“ А он: „Я только продал права на слова“. Я говорю: „Ты, мерзавец, врешь! При чем здесь слова — люди пользуются голосом, который записал я. А ты взял и продал эти пластинки!..“

В начале 2008 года в Самаре была открыта скульптурная композиция Шемякина „Высоцкий и его время“. В нее он ввел и образ Марины Влади.

— От такого шага меня отговаривали многие друзья, — рассказывал ваятель. — У нас с ней всегда были сложные отношения. Но все же я решил отобразить Марину в бронзе. Если честно, она многое сделала для Высоцкого в последние годы его жизни. И сам он писал: „Тобой и Господом храним“. То, что он столько прожил, это благодаря именно Марине. Однако я все же выразил в скульптуре свое сложное отношение к этой женщине: она у меня представлена со своей нашумевшей книжкой в руках, а из книжки выползает маленькая гадюка… Пилюлю подсластил тем, что тщательно проработал прекрасное лицо Влади и одел ее в платье принцессы Клевской — помните эту ее роль в одноименном французском фильме?..»

* * *

«Милосердие заключается совсем в другом, — считала Влади. — Родным Володи, находящимся… в раздоре со мной, скажу: бороться надо не со мной, а с теми, кто греет руки и наполняет карманы на имени Высоцкого…»

Она была потрясена, увидев собственными глазами, как на Ваганьковском кладбище «за два рубля торгуют нашими с Володей фотографиями, которые были в нашем доме. Как они туда попали?.. Ко мне подошел один человек и предложил выкупить хотя бы небольшую часть моих частных писем. То есть на рынке можно обнаружить мои письма, мои любовные письма к Володе?!. Самое личное, самое интимное выставлено напоказ, на всеобщее обозрение… Меня… обвиняли, что я продала все рукописи Володи… Все, что было написано Володей, я сдала в архив. Все, кроме его писем, написанных им мне… Оставила себе и листок, на котором его рукой записано последнее стихотворение: „Мне меньше полувека…“ Я нашла этот текст после его отъезда. Когда он умер, я поняла, что это его последние стихи. Но потом я отдам и это».

В 2005-м по приглашению Влади в Париж приехала директор Российского государственного архива литературы Татьяна Горяева, которой Марина решила отдать оставшуюся часть архива. «Я не ожидала увидеть такую Марину, — искренне восхищалась архивистка. — Знаменитая, звезда, а лицо ничем не „подправлено“, божественно спокойна, осанка юношеская. Поразила меня искренностью, быстрыми переливами настроения. Славянская натура — переменчивая, безоглядная, широкая. Талантливая во всем… В гостиной на столе стоял кованый сундучок. Едва она прикоснулась к крышке, открыла, как ее просто заколотило. Потом мы перенесли из кабинета еще два, выгребли на тот же стол новые пакеты, в которых все было разложено по годам — его письма, ее, телеграммы… Фотографий — не одна сотня! Очень живые, непосредственные, сама снимала… Я так разволновалась, что задала Марине достаточно нелепый вопрос: „И это нам?“ Она залихватски, от плеча махнула рукой: о чем, мол, речь! Отдала все-все, без счета. Объяснила: „Для детей моих это — чужое, я — не вечна. Значит, должны быть там, где их поймут и сберегут“».

Но поставила одно непременное условие: при ее жизни фонд Высоцкого будет закрыт.

* * *

Россия «Колдунью» никогда не забывала и всегда хотела ее видеть. Когда Евгений Татарский задумал снимать фильм по повести Толстого «Упырь», то в главной роли он видел только Марину Влади. Но с подбором исполнителя роли ее любовника, князя Потемкина, пришлось помучиться. Героиню никто не устраивал. В конце концов Татарский взмолился: «Кого же ты хочешь, Мариночка?»

— Марлона Брандо! Вот кто бы подошел!

Эпизод с Потемкиным можно было снять за одну смену. Правда, съемочный день мэтра стоил миллион долларов. Но поскольку фильм продюсировали японцы, с деньгами проблем не было. Жаль только, сам Брандо захворал и свидание Марины со старой любовью не состоялось.