Марина Влади, обаятельная «колдунья»

И что теперь? Она уже выросла и осознает, что раньше или позже… нет, лучше не думать об этом. Сначала должен появиться он, самый сильный, самый красивый, самый-самый… И вот тогда она потеряет голову от любви…

Он пригласил ее на танец. Вел ее уверенно, ей приятно было ощущать на талии его крепкую руку. Молодой человек представился:

— Владимир Поляков.

Потом они сидели рядом за столиком и разговаривали. Она слушала его рассказы, напомнившие ей былины о похождениях Еруслана и Ивана-царевича.

Единственный наследник владельца знаменитых самарских самоварных заводов даже в мыслях не имел продолжать процветавшее дело отца. Для начала он окончил юридический факультет Московского университета и Московскую же консерваторию по классу вокала. Обладатель хорошего голоса, Владимир быстро стал солистом филармонии, но одновременно еще и танцевал в опере Зимина.

— Милица, вы мне можете не поверить, но, хотя и вокал, и балет я ужасно любил, однако футбол мне нравился еще больше, я даже выступал за сборную Москвы. Но вы еще не знаете главного: перед вами — чемпион по стипль-чезу!

— Это еще что такое?

— Ну как же! Steeple-chase — бег с препятствиями! Правда, на ипподроме такие дистанции тоже обычно практикуют, но на бегах я только делаю ставки. И нередко успешно.

— Не слишком ли много увлечений для одного человека? По-моему, вы чересчур разбрасываетесь, Владимир, и… любите прихвастнуть…

— О чем вы говорите, милая Милица! Нет, конечно, нет! Но я вам хотел сказать: у вас очень интересное лицо… Я вас сейчас нарисую. Вы позволите?

В руке у него, как у фокусника из рукава, тут же возник карандаш. Он разгладил салфетку и несколькими уверенными штрихами быстро набросал изящный девичий профиль.

— Это я?

— Нет, вы — лучше! Я же только учусь.

— Вы еще и учитесь?

— Сейчас уже нет. Но прежде учился, и очень много. И в Императорском техническом институте, и в Военной школе аэронавтики. Ведь я один из первых российских дипломированных пилотов. Хотите, мы с вами пролетим как-нибудь над Парижем?

— Вы живете в Париже?

— Да, уже лет десять, еще с войны… Можно я вас поцелую?

— …

Славный город Белград. Поистине белый, светлый, теплый, праздничный, словно созданный для рождения романтических увлечений. Как замечательно, что он случайно оказался здесь, забрел в Панчево в этот пригородный кабачок, чтобы опрокинуть рюмку-другую вкусно пахнущей сливовицы… Но совершенно не случайно, что он встретил эту удивительную стройную девушку, которая так задорно отплясывала в самом центре зала, что самому захотелось закружиться с ней в танце.

Едва он пригласил ее, обнял за плечи и талию, сделал первый танцевальный шаг, едва затеял разговор за столиком, и сразу понял, что безоглядно влюбился в ту, которую родители назвали прекрасным старославянским именем Милица. Потом они долго гуляли по местным узким улочкам, болтали о пустяках и о главном, вспоминали о жизни в России и целовались на каждом шагу. Славный город Белград…

— Так, значит, ты еще с войны живешь в Париже?

Владимир засмеялся:

— Ну да! Вернее, и в Париже тоже. Когда началась мировая война, я сразу собрался на фронт. Думал, буду военным летчиком. Но, увы…

— Сказали, что не годен?

— Да нет, — Владимир даже обиделся. — Меня, как единственного сына вдовы (отец к тому времени уже умер), по закону …

— А, знаю, знаю, не имели права призывать, тем более в действующую армию.

— Откуда тебе это известно?

— Я как-никак все же дочь генерала, — напомнила Милица.

Но что для бравого авиаторы были эти законы? Конечно, молодой Поляков отыскал лазейку. В 1915 году он, с немалыми трудностями и приключениями добравшись до Парижа, стал волонтером французского военно-воздушного флота. Оставшиеся дома друзья называли Владимира неисправимым романтиком, кто-то — авантюристом, другие считали анархистом…

В одном из воздушных поединков с германским летчиком Poliakoff (теперь его фамилия уже писалась именно так) был тяжело ранен и сбит. Французское правительство наградила героя Военным крестом.

— …Потом в Сен-Рафаэле я окончил центральную авиационную школу, — продолжал он пересказывать Милице свою одиссею, — а когда меня демобилизовали, пошел работать на авиационный завод. Но это совсем неинтересно.

Тем более что именно тогда в ателье знаменитого мастера Антуана Бурделя Владимир уже всерьез занялся скульптурой, лепкой бюстов, увлекся рисунком, даже выставлялся в престижных салонах. Он водил знакомство со всеми видными художниками Монмартра, с которыми кутил в «Куполе». Гуляли, как правило, широко, безрассудно, но красиво. Поляков гордился своим дружеским прозвищем Владимир Щедрый.