Марина Влади, обаятельная «колдунья»

— Так получилось, — рассказывал болгарский музыкант Костя Казанский, давненько осевший в Париже, — что три или четыре человека, к которым они с Мариной обратились за советом, назвали мое имя. К тому же выяснилось, что мы были как бы знакомы, еще не зная друг друга. Я работал с Алешей Дмитриевичем, и была какая-то частная вечеринка… Мы спели пару песен, и, конечно, там была Марина с каким-то молодым парнем. И Дмитриевич говорит: «Вот, познакомься: Валентин». Он перепутал имена. И я с каким-то Валентином говорил 10–15 минут… Я не думал, что это Высоцкий. Я только слышал тогда о Высоцком, мне казалось, что он должен был быть уже в возрасте, таким мощным, пожившим…

Когда началась настоящая работа, позже вспоминал Костя, мы все — Марина, я, Борис Бергман, который тогда помог найти других музыкантов, — мы все хотели, чтобы было все сделано именно так, как хочет Высоцкий. Мы работали много и очень хорошо друг друга понимали…

Чтобы понапрасну не тратить время на бесконечные переезды из предместья в Париж и обратно, Марина сняла квартирку у Костиного дяди на rue Rousselle, поблизости от студии.

А потом, вспоминала Марина, Володя сидел над своими пластинками, выпущенными французами, и плакал от счастья. Как мальчик. Он ведь всегда оставался ребенком. Во всяком случае, для нее одной.

* * *

В одном из интервью Высоцкий как-то сказал, что «счастье — это путешествие. Необязательно из мира в мир. Это путешествие может быть в душу другого человека… И не одному, а с человеком, которого ты любишь. Может быть, какие-то поездки, но вдвоем с человеком, которого ты любишь, мнением которого ты дорожишь…»

Марина безошибочно, природным женским чутьем угадала неизбывную эту тягу к странствиям и перемене мест.

«Хотя разрешение на выезд распространялось только на Францию, мы с ним объездили весь мир, — гордилась Марина Влади. — Когда он возвращался в СССР, то, по тогдашним правилам, надо было сдавать заграничный паспорт в отдел кадров. Там у всех просто глаза вылезали из орбит: кроме отметок о пересечении французской границы, стояли штампы Мексики, США, других экзотических мест. Но обходилось без неприятных последствий. Чиновники считали, что раз Володя так лихо путешествует по свету, значит, кто-то наверху его поддерживает. Конечно, все это было не так, но эта их боязливость играла нам на руку».

Для своих странствий они избирают самые неожиданные и замысловатые маршруты. Марине ловко удавалось совмещать приятное общение с друзьями и работу Ее ждали по всему миру В олимпийском Монреале Марину и Владимира охотно принимает старинная подружка, известная канадская певица Диана Дюфрен. Деятельная, легкая на подъем, компанейская, веселая, она тут же знакомит заокеанских гостей со своими канадскими приятелями, награждая каждого восторженным комплиментом:

— Это Жиль Тальбо, наш замечательный продюсер… Знакомьтесь: волшебник Андре Перри, звукорежиссер, «лучшее ухо американского континента». Он, кстати, записывал первый сольный альбом Джона Леннона… А это — Люк Пламандон, изумительный поэт, пишет песни для меня. Сейчас мы вместе работаем над первой франко-квебекской рок-оперой «Стармания». Люк сочинил чудесное либретто.

Ладно, ребята, все, располагайтесь, отдыхайте, развлекайтесь, хозяйничайте. Не думайте ни о каких проблемах — вы в раю. А я вас покидаю, у меня во Франции концерты и встречи с композитором Мишелем Берже, он пишет музыку к нашей «Мании». В общем, я спокойна — вы остаетесь на попечении моих друзей…

Диана упорхнула, оставив свой двухэтажный особняк в полном распоряжении Марины и Владимира. После первой же вечеринки, завершившейся, конечно, песнями Высоцкого, Тальбо и Перри приглашают их в свою суперсовременную музыкальную студию в фантастическом стеклянном доме на берегу озера в окружении берез и предлагают сделать записи для пластинки. Марина посмеивается, вспоминая московскую эпопею с «Мелодией», свои бессмысленные светские беседы с «Ниловной»-Демичевым с обещанием «ускорить процесс».

Владимир с Мариной переглядываются — предложение, конечно, заманчивое, но подобные несанкционированные вольности дома могут обернуться для него немалыми неприятностями. А, черт с ними! Мало ли магнитофонных записей гуляет без контроля?!! Вот кто-то под шумок и… Условились, что канадские впредь он будет называть «пиратскими». Без обид, господа? Да ради бога, как вам угодно…

Воздух свободы — «свежий ветер избранных пьянил» — добавлял адреналина в кровь и порой толкал их на сумасбродные поступки. Например, взять ни с того ни с сего да и махнуть из Кельна в Голландию или погулять (опять-таки без всяких виз) по городу Мадриду, поужинать в ресторане «Фламенко», послушать местных певцов и посмотреть картины Эль Греко, а потом в аэропорту перед вылетом в Америку повиниться перед милым парнем-пограничником, которому ничего другого не остается, кроме как развести руками и шепнуть: «Нет визы на въезд — нет и визы на выезд».