Маринея, или путешествие сквозь Бермудский треугольник (СИ)

Примерно спустя неделю после событий, описанных в предыдущей главе, Мун Лорнок, рядовой чиновник из аппарата Совета мудрецов, возвращался к себе домой довольно поздно. Обычно маринейцы работали только в первой половине дня, а вторую посвящали полностью себе любимым, но в последнее время все стали очень напряжёнными и занятыми, особенно те, кто каким-либо образом, даже косвенно имел отношение к политике. Поэтому часто люди стали засиживаться на работе допоздна, а домой приходили лишь поспать и привести себя в порядок.

Мун Лорнок жил довольно далеко от центра Айяделлы, но всегда добирался на работу и с работы пешком. Ему приходилось идти часть пути по малонаселённым районам, которые, однако же, считались безопасными, по крайней мере, пока. Поэтому даже такой трусливый человечек, как Лорнок, который жил один, без родителей и семьи, не боялся ходить там, где ходил.

В тот вечер он, как обычно, ничего не подозревая дурного, медленной усталой походкой двигался по направлению к дому, когда бедолагу вдруг внезапно окрикнули из-за спины. Мун Лорнок вздрогнул и едва не выронил стопку бумаг, которую держал в руках. Он решил не оборачиваться, сделать вид, что не расслышал или не придал значения окрику, ведь его не назвали по имени, значит, возможно, это относилось и не к нему.

Немного ускорив шаг, Лорнок продолжил движение, пока через минуту его снова не окрикнули, теперь уже откуда-то сбоку. Дрожа от страха, Мун оглянулся на голос и увидел, что в глубине подворотни стоит фигура, скрытая в полумраке. Мун Лорнок хотел было броситься наутёк, но ноги его не слушались, и он так и остался стоять, как вкопанный, пока незнакомец стал медленно, вальяжно, приближаться к нему из тени.

В какой-то момент несчастный Мун даже решился спросить: «Извините, это вы мне?», но незнакомец уже вышел из тени и стоял почти вплотную к Лорноку, с устрашающей ухмылкой на лице. Она не предвещала ничего хорошего для бедолаги, как и брошенная в ответ фраза: «Тебе, тебе, дружок».

В следующий момент с быстротой молнии клинок, который незнакомец держал всё время позади себя в руке, взметнулся и вонзился в область сердца несчастной жертвы. Лорнок едва успел вскрикнуть и упал на дорогу, уронив таки свои драгоценные бумаги, которые так бережно прижимал к груди.

Как только убийца сделал своё дело, из ближайшего переулка вынырнула машина, в которой сидело ещё двое, и они вместе с товарищем погрузили тело в багажник, после чего скрылись в неизвестном направлении. И пропажу Лорнока долго бы ещё не обнаружили, если бы его голова, отделённая от тела, не оказалась на следующее утро лежащей на пороге дома Аргоса Тора. Во рту лежала записка: «Это только начало».

Страшную находку первой обнаружила жена Верховного мудреца, и жуткое зрелище привело в настоящий шок и ступор бедную женщину, совершенно не привыкшую, как и большинство маринейцев, к чему-то подобному. Причём, Лине стало настолько плохо, что Аргосу Тору и Элае пришлось ехать с ней в больницу. Пока их не было дома, голову спешно убрали и увезли в морг в ту же больницу.

Вадим, который узнав от Элаи о случившемся, быстро примчался в больницу, справился о здоровье Лины, а затем отправился в морг, чтобы самому взглянуть на голову и записку. В отличие от жены Аргоса Тора, ему было не так тяжело вынести вид этого зрелища, но осознание того, что Элая тоже это наблюдала, вызывало в нём какую-то подавленность, словно Вадим сам был виновен в смерти Муна Лорнока. Стараясь отвлечься, парень осмотрел записку, которую ему подал патологоанатом, но небольшой клочок бумаги с напечатанным на нём текстом не представлял особого интереса и не мог пролить света на обстоятельства произошедшего, хотя содержание ясно намекало, что убийства продолжатся.

Действительно, у ардестинианцев и Уоррена были большие планы на такую новую тактику ведения подрывной деятельности. После инцидента с электростанцией были приняты серьёзные меры, ещё более усилена охрана, и теперь провести какую-либо диверсию становилось крайне сложно теми ограниченными силами, каким располагали диверсанты внутри страны. Поэтому решено было переключиться на индивидуальный террор и тем самым оказать психологическое воздействие на не привыкших к такому маринейцев. Мун Лорнок стал лишь первой, пробной жертвой.

Когда Уоррен сообщил Тавору Кратосу свой новый план, тот быстро оценил всю изощрённость и эффективность этой затеи. Никакие моральные соображения не были близки этому человеку, и, если цель оправдывала средства, он всегда был готов пойти даже не крайнюю низость. Генерал Кратос и господин Заонис тоже нехотя признали, что из этого может что-то выйти. Они любили масштабные действия с множеством погибших и раненных, а такая манера ведения подрывной деятельности была им незнакома до того момента.