Маринкина башня

Ефросина с любопытством уставилась на Агнешу. А та удивлялась насколько дети Юрия и Ядвиги непохожи друг на друга. Веселый, легкомысленный толстяк Станислав, целеустремленная, добрая, ведомая своим отцом Марина и импульсивная Ефросина. Марина имела фигурку точеную, стройную, черты ее лица были немного острыми, свои темные волосы она прятала в прическу. У Ефросины уже сейчас наметились округлые женственные формы, лицо выглядело чувственным, а черные волосы вились мелким бесом. Интересно было бы посмотреть на их остальных братьев и сестер.

— Ты Агнес, да? Расскажешь мне свою историю? — не умолкала младшая из сестер.

— Она почти ничего не помнит. Не приставай к Агнес, — осадила ее Марина.

Но от Ефросины не так-то просто было избавиться, и девочка повсюду следовала за ними, несмотря на протесты сестры.

Перед обедом Марина позвала Агнешу в часовню. Там уже находились старшие Мнишки и дворяне, из тех, что служили у пана Юрия.

Агнеша слушала мессу и молча молилась. Она умоляла Бога вернуть ее домой, указать ту дверь, через которую будет выход. Вслед за остальными опустилась на колени на специальную подушечку и перекрестилась. А когда поднялась, ее под локоть взял Ворон.

— И что это было? — зашипел он.

— Ты о чем? — зашипела она в ответ и тотчас поняла сама.

Она перекрестилась не по канонам католичества.

— Выходит, ты шпионка Дмитрия, — сделал мужчина свои выводы. — Появилась в доме пана как раз в тот день, когда там был царевич. Он православный, и ты, как я теперь вижу, тоже. А может быть, ты такая же самозванка, как и он? И вовсе не являешься дочерью моего брата?

— Попробуй докажи, — отважилась Агнеша на дерзость, высвобождаясь из его хватки.

На этот раз держал он ее некрепко и боли не причинял.

На их тихую перепалку никто не обратил внимания, все присутствующие были заняты получением святого причастия из рук священника.

После мессы последовало приглашение к столу, за которым появилось много новых лиц.

— Кто все эти люди? — спросила Агнеша у Марины.

— Гости из города и деревень. Наш дом славится хлебосольством и гостеприимностью. Папочка считает, что надо накормить всех, кто явится к обеду.

— Ты, наверное, забыла старинную польскую пословицу — «задолжай, но угости», — вмешалась в их разговор Ефросина, которая сидела по другую руку от Агнеши и слышала, о чем говорят девушки.

— Забыла, — согласилась Агнеша.

— Все эти гости слетелись сюда на утиный паштет нашего французского повара, — усмехнулась Марина.

— Но паштет действительно вкусный, — сказала Ефросина так, как будто говорила о самом лучшем блюде в мире.

Агнеша не особо разбирала, что ест. Весь обед она ожидала, когда Ворон начнет разоблачать ее. Но тот спокойно ел. Он сидел подле воеводы и совсем не обращал внимания на девушку. Наверное, решил предъявить свои обвинения не за общим столом, — предположила она.

Во второй половине дня ее потревожили дважды. Один раз модистка, она показала Агнеше образцы тканей и сняла с нее мерки. Второй раз слуга. Он принес бумагу, чернила и набор перьев.

Допрашивать ее так никто и не пришел.

Перед сном она потренировалась писать пером. Чернила капали, брызгали некрасивыми кляксами, буквы расползались, нервировал скрип пера, с непривычки заболели пальцы. Через некоторое время, когда стало получаться вполне прилично, Агнеша успокоилась, бросила испачканные листы в корзинку и легла спать.

А ночью разыгралась буря, да такая сильная, что повалило дерево в саду. Дерево задело какое-то окно и многие услышали звук разбитого стекла. В замке забегали, проверяя, где случился погром и не пострадал ли кто.

В дверь Агнеши постучали. Она не спала, просто лежала в кровати, прислушивалась к звукам бури и возне в замке, поэтому стук услышала сразу. За дверью стоял не кто иной, как Ворон. На этот раз одет мужчина был наспех. В руках он держал зажженную лампу.

— У тебя все в порядке? — спросил ее Януш.

— Да, — ответила она, подмечая, что Ворон старается не глядеть на ее черную рубашку.

Думала уйдет, но он прошел в комнату. Посветил на окно, убедился, что стекло цело. Поставил лампу на стол.

— А это что? — достал из корзины несколько мятых листов.

Вот же… Везде свой нос сунет, — чертыхнулась Агнеша.

— Не пойму, ты дурочка или разыгрываешь какой-то спектакль? — изучал Ворон несвязные фразы, которые она писала только лишь с целью научиться писать пером.

— Хватит меня уже оскорблять.

— Я не оскорбляю. Просто пытаюсь понять. Для шпионки ты ведешь себя глупо, допускаешь слишком много ошибок. Но и в ту сказочку с потерей памяти, что ты наплела Мнишекам, не верю.

— А в то, что я твоя племянница, веришь?

— На Вацлава ты не похожа. Совсем. Но я никогда не видел Божену, а пан Юрий с супругой уверяют — вы с ней одно лицо. Имя, возраст совпадают. Только кое-что ты не учла.

— И что же? — заинтересовалась Агнеша.

Она злилась на Ворона, ей и так было страшно и некомфортно, а тут еще и он со своей подозрительностью, но при этом ей нравилось слушать его рассуждения.

— В нашем роду рождаются дети исключительно с черным цветом глаз. Твои глаза серо-голубые.