Марьинские клещи (сборник)

Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В своё время на поход Наполеона в Россию народ ответил Отечественной войной и Наполеон потерпел поражение, пришёл к своему краху. Тоже будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны».

6

Генерал Николай Ватутин также, как и генерал Иван Конев, был «человеком поля», то есть любил солдатский дух, тяготился кабинетной деятельностью. Хотя тогда именно в Генеральном штабе требовалось его умение анализировать, быстро схватывать ситуацию, планировать боевые действия, просчитывать их последствия, наконец, выдержка, хладнокровие. Ситуация на западе СССР менялась стремительно, генералы были необходимы прежде всего на передовой. Через неделю после начала войны Николай Фёдорович Ватутин уехал в Псков, где с 1 июля возглавил штаб Северо-Западного фронта, а затем переместился вместе с ним в Новгород.

Командовал фронтом генерал-лейтенант Павел Алексеевич Курочкин. Он был выше среднего роста, коренастый, спокойный. Казалось, командующий взвешивал слова, будто на весах, прежде, чем что-то сказать. Природная неторопливость, обстоятельность во всём отличали Павла Алексеевича. Он любил продумывать операции до мелочей, бить врага наверняка. Его хорошо знали в Красной армии. До войны Курочкин возглавлял Забайкальский военный округ, а в самые первые дни нашествия фашистов встретил натиск их армий «Север» в Прибалтике.

В тот вечер Курочкин вызвал к себе несколько офицеров, среди приглашённых был и полковник П.А. Ротмистров. Разгладив пальцами широкие черные усы, Павел Алексеевич вступил в кабинет генерала. По озабоченному лицу Павла Алексеевича Курочкина командир танкистов догадался, что случились какие-то неприятности. И он не ошибся. Командующий фронтом, обычно приветливый, молча пожал руку Ротмистрову, жестом пригласил его пройти к лежавшей на столе карте.

Подошёл и сам, постоял неподвижно, собираясь с мыслями, тяжело вздохнул.

— Немцы рвутся к Москве, — заговорил он. — Пали Брянск и Орёл, тяжелые бои идут под Вязьмой.

Генерала прервал скрип открывшейся двери.

В комнату вошли начальник штаба фронта Николай Фёдорович Ватутин и начальник автомобильных и бронетанковых соединений полковник Павел Павлович Полубояров.

— Что у нас нового? — спросил командующий вошедшего Ватутина.

Круглолицый, кряжистый, Ватутин тоже глубоко вздохнул. Он никогда не терял присутствия духа и чувства легкой иронии.

— Новости у нас пренеприятные, хуже некуда, — сказал начальник штаба Северо-Западного фронта. — Но мы ещё способны сопротивляться. И будем не только сопротивляться, но и нападать.

Павел Алексеевич Курочкин чуть улыбнулся.

Генерал Ватутин, склонившись над картой, объяснял офицерам, что правое крыло Западного фронта, ослабленное в боях, отошло к рубежу Осташков-Ржев, а в нашей обороне возникла «дыра» шириной до 80 километров.

— В этот прорыв, — продолжал он, — противник бросил 3-ю танковую группу, три моторизированные дивизии, усиленные армейским корпусом из двух дивизий, силы большие. Теперь уж очевидно, что немцы рвутся к Калинину, а потом, возможно, нанесут удар на Ярославль и Рыбинск.

— Или пойдут на Москву по Ленинградскому шоссе и вдоль Октябрьской железной дороги, — добавил командующий фронтом.

Он помолчал.

— Ставка приказала нам срочно создать оперативную группу, — продолжал Курочкин. — Командовать ею поручено Николаю Федоровичу.

Он опять замолчал на несколько секунд, раздумывая о чём-то.

— Ваша бригада, Павел Алексеевич, — П.А. Курочкин взглянул на полковника Ротмистрова, — будет «железным кулаком» в этой группе.

Н.Ф. Ватутин, не отрываясь от карты, уже в качестве командира оперативной группы, поставил полковнику боевую задачу:

— Вам надлежит не позже утра 15 октября выйти в район Вышнего Волочка и следовать далее, не допустить прорыва танков противника в Торжок.

— Чем мы можем помочь товарищу Ротмистрову? — спросил П.А. Курочкин у Павла Полубоярова.

— Танков у нас, к сожалению, нет, — вздохнул Павел Павлович. — Но в Валдай мы уже направили ремонтные средства. Вот всё, что я могу дать.

Полковник сидел, будто окаменевший. Он смотрел на карту, где кружком был обведен райцентр Селижарово, а от него стрелка шла на родную деревню Сковорово. «Неужели, — с горечью подумал Павел Алексеевич, — и в мой родительский дом придут фашисты? И ничего невозможно сделать!»

Курочкин, похоже, уловил состояние полковника, подошёл к нему.

— Вы, Павел Алексеевич, кажется, уроженец этих мест? — Курочкин положил руку на плечо Ротмистрову.

— Так точно, товарищ командующий фронтом, вот моя деревня! — Павел Алексеевич показал на черную точку на карте.

Курочкин понимающе кивнул головой.

— Мы надеемся, что это как-то облегчит выполнение поставленной вам задачи, — добавил он.

И посмотрел на начальника штаба фронта.

— Только надо торопиться, — вставил реплику Н.Ф. Ватутин, — промедление приведёт к непоправимым последствиям.

— Понятно, товарищ генерал, — ответил Ротмистров.

Полковник вышел от генерала. А там оставшиеся офицеры ещё уточняли детали предстоящей операции.