Марионетка для некроманта. Королевами не рождаются (СИ)

- Таких, как ты, я здесь еще не встречал. Недавно в наших краях?

Во мне поднялась волна отвращения, я попятилась. На его месте я представила себе другого.

Масленые глазки шарят по моему телу.

Крючковатые пальцы шевелятся, словно черви.

На толстых губах играет сладострастная улыбочка.

Зловонное дыхание касается моей щеки.

Рука лихорадочно нащупала лезвие под пышными складками. Я судорожно сжала рукоять ножа. И в следующее мгновение поняла, что не смогу найти в себе силы пустить его в ход. Ни сейчас, ни позже.

Я словно очнулась от тяжелого ночного кошмара. Омерзительная физиономия исчезла, и передо мной вновь стоял незадачливый любитель запретных удовольствий. Злость и бессильное отчаяние накатили на меня волной - я ненавидела себя за это малодушие. А ведь несколько минут назад я брела по грязным трущобам Клоаки с твердым намерением перерезать горло ненавистному Боггарту...

Прохожий удивленно сделал шаг ко мне. Я отшатнулась от него и со всех ног бросилась в противоположную сторону. Кажется, он был настолько пьян и удивлен, что даже не стал преследовать меня. Только тогда, когда он совсем скрылся из виду, я сбавила скорость и обхватила себя руками, дрожа от холода.

Я тяжело вздохнула, дрожащими пальцами смахнула непрошеные слезы, и поплелась домой. Решено. Завтра, чуть свет, я снова отправлюсь в город в поисках работы, и может, фортуна улыбнется мне. В конце концов, слишком долго я терпела ее насмешливую гримасу. Заплачу долги, и тогда...

Погруженная в свои мысли, я не заметила, как налетела на кого-то, вскрикнув от неожиданности. А когда подняла глаза - в страхе отшатнулась. Меня окружили солдаты в красных королевских мундирах с золотыми галунами.

Первая мысль - сейчас меня кинут в тюрьму - окатила ледяным ужасом. Что тогда станется с Эзрой?

- Подержать ее для вас, капитан? - спросил один из солдат.

Человек в треуголке синем плаще с нашитыми на нем геральдическими лилиями кивнул.

Они схватили меня за обе руки, словно распяли.

- Пожалуйста, отпустите меня, я ни в чем не виновата. Я просто возвращаюсь домой, - мой голос прозвучал умоляюще.

- В таком-то наряде? - хмыкнул один из них, с маленькими усиками, и плотоядно облизнулся. - Не морочь нам голову, девчонка.

И хотя я сказала чистейшую правду, по их лицам было видно, что они не верят ни единому слову. Я и сама бы себе не поверила, зная, что на мне надето и как бесстыдно алеют мои губы на обескровленном лице. Похоже, я слишком долго вглядывалась в бездну.

Я попыталась вырваться, но меня держали крепко. Тот, кого назвали капитаном, повернул мое лицо к свету фонаря.

- Рыжая, - удовлетворенно сказал он. - Красишь волосы?

- Нет, это мой настоящий цвет, - сквозь слезы возмутилась я.

И тут же готова была проглотить язык - к чему это неуместное негодование? Нашла чем гордиться. Лучше бы я была совсем неприметной, тогда, возможно, эта чаша миновала бы меня.

Капитан не терял времени даром - он внимательно осмотрел мою молочно-бледную кожу и даже заглянул в уши. Какая поразительная щепетильность! И, что самое отвратительное, - он пребольно надавил пальцами на челюсть, принуждая меня размокнуть губы.

- Что вы делае... - на мой возмущенный крик никто не обратил внимания.

- Будь послушной девочкой, стой смирно, - пробормотал капитан.

Он пристально осмотрел мой рот, и я почувствовала себя породистой гончей, которую придирчиво выбирают в подарок богатому аристократу. А в следующее мгновение я и вовсе задохнулась от возмущения. Капитан начал бесцеремонно ощупывать меня - его грубые руки прошлись вдоль моего тела, выявляя видимые дефекты. Он удовлетворенно хмыкнул - значит ли это, что он их не нашел? С языка была готова сорваться колкость, когда он сказал солдатам:

- Эта подходит. Свяжите ее и посадите в карету. Никто не должен видеть.

- Но капитан... мне казалось, его светлость назвал другой цвет волос, - засомневался усатый.

- Молчать! Я итак потратил всю ночь, пытаясь отыскать подходящую девку. С меня довольно, я капитан королевской гвардии, а не парикмахер или сводня! Делайте, что вам говорят.

Я попробовала вырываться и взывать к их совести - бесполезно. Они связали мне руки и закутали в длинный плащ с капюшоном, приказав не снимать его, пока не будет велено. Открытыми оставались только глаза.

- Проронишь хоть звук - заснешь вечным сном в придорожной канаве. Но это еще не самое страшное, что с тобой может приключиться, девочка, - осклабился он. - Тебе придется гораздо хуже, если ты вызовешь гнев его светлости. Так что будь умницей - полезай в карету, да помалкивай.

С этими словами меня впихнули в карету, на которой не было никаких опознавательных знаков вроде фамильного герба, и она двинулась вперед. Я задыхалась от страха и неизвестности. Карета на большой скорости уносила меня все дальше от злачного квартала, выпрыгнуть из нее на ходу было бы самоубийством.

Судя по всему, какому-то богатому извращенцу понадобилась девушка на одну ночь. Пусть я разряжена в пух и прах, а на лице толстым слоем лежит поистине театральный грим, "его светлость", кем бы он ни был, еще очень пожалеет, что связался со мной.