Марионетка для вампира (СИ)

— А какое это имеет значение, Верка? К тому времени, когда Ян вернется, ваша мнимая помолвка перестанет кого-либо интересовать. Если только меня, в случае потери тобой кольца. Так что не снимай его. Ни на минуту. Это последняя ценная вещь, которая у меня осталась. Оно бабушкино. Берегу на черный день. Так что две недели прошу тебя беречь его как зеницу ока.

Я сжала в кулак онемевшие пальцы.

— Слушайте, а давайте без кольца, а? К черту, формальности. Двадцать первый век на дворе. И вообще… Я не ношу колец. У меня пальцы чесаться начинают от любого металла… Могу так и сказать вашему Милану, если спросит.

Уголки губ пана Ондржея выгнулись книзу, и я смолкла. Вот ведь упрямец! Старик, наверное, еще упрямее будет, раз сумел не подписать контракт с паном директором.

— Здесь правила диктую я. Существует большая вероятность, что даже с кольцом Милан не поверит в наш спектакль, а только в качестве невесты Яна ты сможешь продержаться в особняке до Рождества и совершить для нас чудо.

— Пожалуйста… — я уже видела себя ползающей по всему особняку в поисках несчастного кольца. — Я не умею носить кольца. Я могу нечаянно снять его и забыть, куда положила…

Пан Ондржей точно не слышал меня. Он смотрел в пустую тьму дороги и говорил, говорил, говорил…

— Тебе надо будет произвести впечатление очень неординарной мадам, чтобы Милан поверил в то, что ты смогла заарканить нашего волка-одиночку.

Я нацепила поверх кольца перчатку, точно охранный футляр. Хоть не снимай вообще! Левая рука не правая. Можно обойтись и без нее. А Милан пусть любуется кольцом по выпуклым контурам. Скажу, что рука изуродована. Не потребует же доказательств. Владелец особняка обязан быть джентльменом. Даже тот, кто хладнокровно убил жену. Нет, в порыве страсти. Вернее, ревности. Да какая разница, когда из ревнивца уже песок сыпется!

— И как я могу это сделать? — я запнулась и едва различимо прошептала: — Чем я могла бы понравиться Яну?

И тут же прикусила язык за двусмысленность вопроса. Мне не нужен на него ответ, мне не нужен Ян, мне, черт возьми, нужна работа моей мечты. И главное, чтобы марионетка из моего чемодана не лежала мертвым грузом! А это… Этот спектакль с ролью невесты можно классифицировать расширенным собеседованием… Закон подлости в действии!

Мне почти уже пробрало на смех. От холода и идиотизма ситуации. Чужая невеста с чужим кольцом в шкуре какой-то нестандартной женщины. А где во всем этом я настоящая?

Пан Ондржей молчал. Я не выдержала: сам заварил кашу, сам пусть и расхлебывает!

— Ну подскажите, что Яну могло бы во мне понравиться?

— Откуда ж мне знать! — он продолжал смотреть в сторону. — Я тебя первый раз вижу.

— Но вы небось наводили обо мне справки…

— Конечно, наводил, — теперь уже усмехнулся пан Ондржей. — Ничего интересного.

Голос смеялся, а лицо нет. Я ввязалась в комедию. А он жил в трагедии. Денежной. Наверное, этот человек потерял больше, чем я в состоянии заработать за десять лет. Или вообще за всю жизнь… Некоторые вот за копейки старух-процентщиц мочат…

— Можешь нафантазировать что угодно и о себе, и о вашей с Яном любви. Пану Кржижановскому даже не придется ничего подтверждать. Нам с тобой необходимо уладить глупые формальности до его возвращения, чтобы не омрачать Рождество бумажной волокитой.

— Я постараюсь сделать все, что в моих силах.

Я давала это обещание не только ему, но и себе. Мне жизненно необходимо остаться здесь на более-менее длительный срок — вернувшись сейчас в Питер, я буду чувствовать себя днищем. На ровном месте! Мои куклы шикарны. Они созданы, чтобы жить и радовать людей. Только в Питере никто этого не понимает. Один мой вампир уже томится в музейном ящике. Второй не должен навечно застрять в чемодане.

— А что мне делать с куклами? Оставить в номере?

— Да!

Чешское "Ано" прозвучало ударом хлыста, и я вздрогнула.

— Пока будешь работать с живой марионеткой. А эта… На самом деле это подарок Милану на Рождество. Своеобразный. Возможно, он ему и не понравится, — пан Ондржей развернулся ко мне и коснулся плеча. — Кукла шикарная, к тебе нет никакой претензии. Дело в том… Я не хотел говорить и все же… На случай, если Милан вдруг решится показать тебе лицо…

Чтобы ты не испугалась…

От монотонности его речи я вдруг почувствовала себя китайским болванчиком, готовым клюнуть носом прямо в прикрытую шарфом шею говорящего. Меня разморило — срочно в кровать и спать…

— Марионетка сделана с него.

Я дернулась и хохотнула. Скорее не от услышанного, а чтобы сбросить оцепенение сна.

— Она сделана с посмертной маски, — произнесла я серьезно.