Марионетка для вампира

Он схватил мои губы с той же яростью, что и в наш первый поцелуй в центре кукольной комнаты, и почти сразу завладел моим языком. Я ринулась вверх, проверяя веревки на прочность, и они выдержали, а я нет… Только крик ушел вниз и разлетелся в груди тысячью осколками. Я уже оцепенела от боли, а он продолжал сжимать зубы, точно собирался вырвать ненужный мне больше орган. Молчать… Молчать легче, потому что от крика заболят еще и уши, которые и так гудели, точно морские раковины. Я схватила губами воздух и заглотила слюну, горькую от крови.

Барон отступил от стула, и я повисла на веревках, пряча от него лицо, не надеясь на покров темноты и волосы, свесившиеся на лицо. Откинуть их никак — только если взглянуть на барона, а я не желала поднимать головы. Язык пульсировал от боли, но в моем горле не рождалось никаких звуков. Только мысли бились о лоб — пусть он уйдет, пусть только уйдет…

И он ушел.

Эпизод 5.5

Прошел ли целый час или всего пять минут — я не знала. Мной овладела неимоверная слабость, и я пару раз прикладывала голову на плечо в надежде вздремнуть, но поза выходила еще более невыносимой, чем та, в которой стараниями барона Сметаны мне надлежало провести два часа.

Я проверила и правое, и левое плечо, свешивалась вперед, откидывалась назад. Безрезультатно. От таких телодвижений только начинала еще больше кружиться голова, и даже немного подташнивало. Хотя причиной последнего могла служить кровь, которая вместе со слюной все еще подтекала в горло. Хотелось сплюнуть, но без рук потом не утереться! Оставалось только терпеть.

Язык, точно обожженный, нещадно щипало. Он распух и мешал говорить даже с собой и про себя. Кричать во всеуслышание я не собиралась. Бесполезно звать на помощь тех, кто за столько времени не соблаговолил предложить помощь сам. Перспективы вырисовывались совсем не радужные.

Трое взрослых мужчин оставили единственную женщину в руках сумасшедшего маньяка! У них наведены справки — никто не сунется сюда на мои поиски. Идиотка! Садясь в чужую машину, сообщай знакомым регистрационный номер — стыдно перед водителем, зато не больно за себя. А теперь больно и языку, и голове, и скрученным за спиной рукам. Да всему телу больно! И это поди еще цветочки!

Я попыталась приподнять стул. Ноги барон забыл связать. Не подумал, что я черепахой могу добраться до окна. Нет, он все продумал! Доползу до подоконника, и что дальше? Разбить стекло головой не получится. Ткнуться носом в простыни — страшно. Меня зовут не Надя, но с надеждой так быстро расставаться и мне не хотелось, потому что вера в просветление рассудка барона не желала покидать мою связанную душу.

Но я все равно сдвинула стул. Просто для того, чтобы размять затекшие ноги. Сначала на один шаг, потом на другой. Так и добрела до шкафа. Покрутила перетянутыми запястьями. Увы, ослабить веревку не получилось.

Минута, две, три… Новое место надоело, и я решила продолжить путешествие по спальне барона. Из положения сидя комната казалась довольно большой — можно будет допрыгать до окна, обойти кровать с одной стороны, затем с другой… Сколько мне еще ждать барона? Целый час? За это время можно совершить "кругоспальное" путешествие!

Я уже жаждала возвращения моего мучителя — от неизвестности тело болело куда больше, чем от его прикосновений. А вдруг барон возьмет да освободит меня? И от пут, и от самого себя?

— Вера…

Я дернулась, но не обернулась к двери. Голос не мужской, хотя в первую секунду я все же подумала, что это барон явился, как всегда, бесшумно. Голос женский… Глухой…

— Вера…

Теперь я уловила его источник — шкаф. Неужели?! Я изогнулась и развернула стул так, чтобы оказаться к шкафу лицом. Рук нет, но есть ноги. Оттаранив стул к кровати, я опрокинула спинку, совсем не заботясь о руках, которые та придавила. Из полулежачего положения я сумела уже дотянуться ногой до шкафа и поддеть ручку. Теперь согнуть ногу в колене — и шкаф открыт.

— Жизель!

Лицо куклы оказалось повернутым к стенке, оттого звонкий голос и сделался глухим.

— Сейчас, сейчас…

Я давала ей обещание, не понимая еще, что сделаю. И вообще не понимая, что происходит. Я уснула, не вынеся тишины и одиночества? Но отчего тогда сон не забрал боль? Язык продолжал болеть, а руки уж точно просили свободы хотя бы от стула. Я завалилась вперед и сумела приземлить стул на передние ножки. Теперь можно доковылять до открытого шкафа. А дальше? Разогнуть ног я не могла. Не могла? Разве?

Я и не заметила раньше, что барон пропустил веревки мне под грудью, но позабыл оплести ими перекладины. Если ужаться, то можно попытаться стянуть веревочное лассо с высокой спинки стула. Нет… Так высоко мне не подпрыгнуть… Жизель!

— Ударь меня головой и сдернешь вагу с плечиков!

Какая умница! А на вид девчонке и шестнадцати нет!