Марионетка для вампира

Во мне заледенело последнее — сердце. Оно перестало биться. Мозг уже давно ничего не соображал. Я была, возможно, первой женщиной, к которой барон прикоснулся за годы отшельничества, и сапоги не были мне выданы специально, а сейчас он решил поиздеваться от обиды, что я не люблю его Яна! И это после того, как я заботливой матерью ползала вокруг него голыми коленками на ледяных камнях! Мерзавец!

— Я замерзла. Подайте мне носки и шубу. Пожалуйста.

Милан даже одел меня. Прямо душка! Чтобы у него самого что-нибудь отморозилось, если еще вообще осталось!

— Я уже почти сосулька, — цедила я сквозь зубы. — Если в довершение всего пережитого, я еще пойду по снегу босыми ногами, то мне придется пить горячее молоко литрами, а вам сидеть у моей постели безвылазно и проверять жар.

Руки Милана замерли у меня на талии, и мои пальцы в тот момент согрелись точно не от меховых рукавов. Даже если сам барон не хотел больше брать меня на руки, этого хотела я и не желала знать, почему.

Месть, черт возьми, месть и больше ничего! Он жесток, так я тоже не буду паинькой. Он любит Яна и тревожится за него и не посмеет тронуть меня даже пальцем, во всяком случае в здравом уме. А не в здравом его ко мне не подпустит карлик. В любом случае, из дома с ним я больше не выйду. Ничего, барон, я вас доведу! По первому плану пана Ондржея!

И когда барон наконец исполнил мою просьбу, мне сразу пришлось схватиться за его шею. Он держал меня в этот раз уж очень деликатно, и если бы мех не собрался толстыми складками, между нами поместилось бы аж две руки. Так и свалиться немудрено!

В первый момент барон замер, точно решал, какими словами следует отчитать чужую невесту за неподобающее поведение, но потом сказал:

— Вера, спрячьте пальцы под ворот рубашки. Руки сразу оттают.

Чувство юмора не растерял, нахал! Но у меня уже не мерзло ничего. Сосулька таяла в руках барона, и я боялась прижаться к нему еще сильнее — да что же такое! Это моя марионетка молода, а этот живой с сединой и жуткими шрамами!

Да только тело не слушало доводов рассудка. Я почти перестала ощущать между нами мех. Вернее, мне хотелось чувствовать лишь твид пиджака. Барон не кукла. Его тело не из поролона, а вот под моими кружевами растекся уж совсем какой-то тягучий кисель.

Почему среди зимы вдруг наступило лето? И почему надо было поставить склеп так близко к дому… Экскурсии должны быть длительными, чтобы за них не жалко было отдавать кровные.

Эпизод 4.3

Барон высчитывал шаги с точностью электронного шагомера: опустил меня на пол ровно в том месте, откуда поднял чуть больше часа назад. Я оглянулась в поисках ширмы, но глаза отказывались привыкать к темноте, а шагать наугад не хотелось.

— Я ничего не вижу, — пожаловалась я или скорее попыталась оправдать тот факт, что пальцы стиснули рукава пиджака, жутко холодного с мороза.

Шуба тоже успела продубеть, но с ней-то все ясно — лежала на мерзлых плитах и в ней было прохладно, а вот причины закаленности барона оставались тайной за семью печатями. Купался с детства в ледяной ванне, как Пушкин? Но спрашивать не буду — личные вопросы табу. Хотя бы с моей стороны. Барону простительно — у него личные мотивы, а у меня больше нет даже профессиональных. Решение мое окончательное и обжалованию не подлежит — я выхожу из игры. А Милан, кажется, самопроизвольно исключился из разговора.

— Я хотела бы показать вам глиняную модель, — нашлась я с продолжением диалога. — Не могли бы вы попросить Карличека принести лампу?

— Он занят более важным делом, — ответил барон тут же. — Готовит для вас ванну. От горячего молока я вас, так уж и быть, избавлю… А горячая картошка на ваше усмотрение…

Голос без эмоций, так что самой придется решать, где тут затерялось слово "лопата".

— Мне все равно нужно взять свою одежду, — продолжила я ему в тон. — У меня не получится сделать это в полной темноте, и я не хочу утруждать вас просьбами…

— Вера, вы ничем меня не утруждаете. Довести вас до ширмы за ручку или поиграем в "холодно-горячо"?

Он без сомнения улыбнулся, а я сжала губы.

— Я не любила эту игру даже в детстве.

— Я в курсе уже, что вы никогда и ничего не любили, и я не прошу вас полюбить сейчас. Я лишь спрашиваю, довести вас или направить? В данный момент я большего сделать для вас не могу — ключ от мастерской у вас, да и генератор выключен. Что вы от меня хотите?

— Ничего, — ответила я твердо и честно.

Я уже больше ничего от него не хотела. Только получить возможность сказать ему "прощайте, не поминайте лихом", но это будет не так скоро. Дня через три в лучшем случае, если никто не будет выключать в мастерской генератор без моего на то согласия.