Марионетка. Отрежь меня! (СИ)

— Ночью вы остались со мной… чтобы Саид не вздумал навестить меня… Но он уже делал это — в чем признался… Я крепко спала, не заметила постороннего присутствия.

— Какой ужас… И пусть твоей вины нет… Это за рамками моего понимания… — свекровь задумалась на несколько секунд. — Как далеко он зашел?

— Не знаю точно. Сказал: трогал тело и целовал руки… еще о чувствах вчера говорил… «Любить хочу» — дословно.

— Всякие границы перешел, — произнесла Мария со злостью.

— На мне была одежда, — сразу поясняю, чтобы фантазия не нарисовала пошлые картины.

— Как он мог… — вздыхает она. — Надеюсь, ему хватит такта умолчать об этом: ни Самир, ни Амин не должны знать. Но если что: я — свидетель домогательств.

— Спасибо, — говорю и вздрагиваю от неожиданности.

Со стороны гостиной доносится повышенный тон беседы отца и сына. О чем они спорят? Да еще так громко.

— Что там происходит? — обрастаю еще большей тревогой.

— Возможно, Саид вернулся? — предполагает самый логичный вариант.

— За что мне это… — готова расплакаться при мыслях, как быстро можно разрушить отношения.

— Милая, все будет хорошо, — сжимает мою ладонь в успокоительном жесте, обещая поддержку.

Тут слышится приближение уверенных быстрых шагов.

Резко встаю с лестницы, когда вижу Самира.

— Снег, пошли со мной, — он потягивает руку. — Отец хочет тебя выслушать.

Спускаюсь на слабых трясущихся ногах, попадая в крепкие объятия.

— Я с вами, — произносит Мария.

Приходим в кабинет к свекру. Он сидит за столом, облокотившись на него. Хмуро взирает. Саида тут нет. Это придает сил и уверенности. Значит, никто не знает о той ночи… Что, конечно, радует. Не хочу, чтобы обо мне думали, как о падшей женщине.

— Сядь, — свекор показывает на диван.

Делаю, как говорит. Самир садится рядом со мной, не выпуская моей ладони, говоря тем самым, что никогда не оставит.

— Сын, действительно, приставал к тебе? Входит в комнату, когда пожелает? Без стука? — не нужно уточнят, о ком речь.

— Да… — от стыда прячу глаза. Внутренне напрягаюсь.

— Почему молчала? — раздражается.

— Я… думала, он преследует благие намерения… не знаю, как нужно, а как нет… простите…

— Понимаю, ты не мусульманка, но такое поведение не допустимо.

«Мое поведение?» — боюсь спросить. Все-таки виноватой меня сделал.

— Пап, не дави, — отвечает муж. — Тебе не кажется, что Саид перешел грань дозволенного? Повторюсь: брат сам сказал, чтобы отдал ему свою жену. Глаз положил на Снежану, и плевать хотел на семью.

— Что?! — смотрю на любимого. Отдать? Серьезно? Бред какой-то… Словно вещь… Саид обезумел.

— Потом объясню, — провел пальцем по моей щеке.

— Амин, извини, что не поставила тебя в известность раньше, — вмешалась Мария.

— От тебя меньше всего ожидал недомолвок, — грозно взглянул на жену. — Поэтому ночевала с невесткой? Опасалась больших действий?

— Да… И решила оттянуть разговор до приезда Самира, — попыталась оправдаться она.

— Хорошо… — вздыхает свекор. Потом берет телефон и звонит. Общается на «арабском». Вероятно, с Саидом разговаривает, что-то уточняет и переспрашивает, срываясь на крик. Как же боюсь, если он расскажет, как приходил ко мне.

Прижимаюсь к плечу мужа, в поисках защиты.

— Мы можем сейчас поговорить? — тихо произношу. — Это важно.

Хочу обо всем честно поведать, чтобы не думал, будто собиралась намеренно скрыть, ведь все равно узнает — не сомневаюсь в этом. И не важно, что Мария другого мнения. Лучше сама сделаю…

— Пойдем, — соглашается.

Покидаем кабинет. Расположились в гостиной.

— Только пойми правильно… — обнимаю его, уткнувшись в грудь и вдыхая любимый терпкий запах. — Я просто спала… ничего вокруг не слышала…

— Снег? — отрывает от себя. — О чем ты?

— Саид приходил ко мне… ночью…

— Что?!! — сжимает ладонями мое лицо до боли. — Повтори!

Чувствую, как слезы наворачиваются, но не могу молчать — изнутри разъедает, лучше быть откровенной, эта грязь в отношении меня душит, травит своим ядом. Пересказываю вчерашний случай в теплице и все признания его брата.

Самир отстраняется. Ходит из стороны в сторону, ведя мысленный диалог с самим собой. Потом пинает стоящую на пути напольную вазу — та разбивается вдребезги.

— Так и сказал: любить хочу? Прикасался к тебе? Целовал?

— Пожалуйста, — подхожу к нему, стараясь поймать взгляд, он отворачивается, — услышь, я не виновата. Люблю тебя. Что мне сделать, чтобы ты поверил?

— Девочка моя… — привлекает к своей груди. — Верю тебе. Завтра мы уедем. Таких глупых ошибок больше не допущу.

Наконец, расслабляюсь. Теперь точно знаю, наши отношения не закончатся из-за чужих вмешательств.

22.2.Самир

— Не плачь, — стираю слезы с лица Снежаны.

Я благодарен за эту откровенность: хорошо, что не стала ничего утаивать и честно сказала, ведь правда имеет свойство выплывать наружу, да еще в самый неподходящий момент — тогда не уверен смог бы сдержаться от обвинений в умышленном молчании. Хотя понимаю, как не просто далось ей признание. Она опасалась моей реакции… Правильно, все правильно… Только весь гнев предназначен брату… он предал меня…