Марионетка. Отрежь меня! (СИ)

Жаль, мама не может ничего рассказать. Правда ли, что он мой отец? И каковы причины их расставания? Теперь понимаю, почему спрашивал о родителях, а лицо показалось знакомым — во мне немало маминых черт, если бы не темные глаза, это сходство было бы заметнее.

Отрываю дверь комнаты и замираю на входе.

Возле окна стоит…

— Иван Николаевич? — тихо произношу.

Не ожидала тут увидеть его. Неужели, Самир организовал наше свидание? Возможно, сообщил, что в это время мы будем в интернате… И как бы, между прочим, остался в машине, ссылаясь на важный неотложный звонок, давая возможность пообщаться наедине.

Резко обернулся. С полминуты просто смотрел, потом приблизился ко мне. Во взгляде отражается радость вперемешку с волнением. Сама с интересом изучаю: у нас разрез глаз одинаковый — сейчас вижу это, словно перед зеркалом нахожусь, только мои темнее…

Он прикоснулся руками к моим плечам, поглаживая мягко. И, наконец, обнял, облегченно выдохнув.

— Снежана… — пальцами сжимает мой затылок. — Девочка моя… если бы я знал… если бы знал…

Молчу, растерявшись от ситуации в целом. Тысячу раз представляла, как встречусь с отцом, услышу звучание голоса и посмотрю на него. А мы уже знакомы, оказывается… Но о чем говорить? С чего начать? Мне так хорошо от мыслей, что в этом мире есть еще один родной человек…

— Присядем? — предлагает. Киваю в ответ.

Расположились возле мамы. Первым делом проверила, как она себя чувствует — визуально ничего не изменилось, хуже не стало и это главное. Ужасно осознавать другое: однажды застану эту постель пустой… Как ни готовь себя морально, невозможно набраться сил заранее… Неизбежность наступит, а вместе с ней боль…

— Не думал увидеть Алю в таком виде… — говорит Иван Николаевич.

«Аля» — мама не любила такое обращение. Причем, всегда акцентировала внимание, как ее нужно называть, чтобы не сокращали имя. Исключительно: Галина и никак иначе.

— Это я виноват. Сломал ей жизнь… — продолжает, внимательно рассматривая маму, изменившуюся до неузнаваемости.

— Она никогда не жаловалась, — отвечаю.

Отчасти, в своей неудавшейся судьбе есть и ее вина. Алкоголь никто насильно не заливал. Всех многочисленных поклонников отшивала, не подпуская близко. Добровольно выбрала одиночество. Забыла, что привлекательная женщина, поставив жирный крест на себе…

— Снежана, надеюсь, ты сможешь простить? — моя ладонь оказывается в его теплых руках.

— За что мне прощать вас? Мы понятия не имели о существовании друг друга. Теоретически предполагала: где-то живет отец, но не более.

— Пожалуйста, обращайся на «ты», — уточняет. — Пока не прошу звать папой, привыкнуть нужно обоим, но если хочешь…

Неуверенно пожала плечами.

— Почему вы расстались? Ведь планировали пожениться, — смотрю в карие глаза.

— Глупо вышло… Друг был у меня… Нравилась ему Аля очень, все время лез в наши отношения — это уже потом вычислил провокатора, устроившего так, что мы расстались. Обстряпал всё ловко, будто изменил ей. Собрались на мальчишник перед свадьбой мужиками в сауне. Перебрал с алкоголем тогда, не помню, как уснул… Не отрицаю, девушки легкого поведения присутствовали, но не изменял твоей маме… Вот одну из этих шлюх бывший друг подложил и позвонил Але, чтобы приехала и полюбовалась на жениха. Она стала инициатором расставания, не поверила, потом вовсе сбежала. Я тоже хорош… Обидел… Психанул… Сказал: раз не доверяет, значит — сама не верна и беременна не от меня. И может идти на все четыре стороны…

— То есть… Вы знали о ребенке? — это меняет дело. Все по-другому выглядит. По факту: не важно, кто от кого ушел. Он не имел права оставлять девушку в положении.

— Да, — он сильнее сжал мою ладонь, ощутив, как напряглась. — Я не предполагал, к чему это приведет. Думал, успокоится, и буду вымаливать прощение…

— Но что случилось? — сколько они всего пережили.

— Через подругу Аля передала… — вздохнул, вспоминая. — Дословно: «сделала аборт и больше нас ничего не связывает». Как я зол был на нее, одно время ненавидел, потом мучился от тоски, ведь никого так не любил. Пытался найти… И очень счастлив, что у меня есть дочь.

— Иван Николаевич, вы с Самиром о встрече договорились? — решила уточнить.

— Снежана, не «выкай»… — с упреком сказал. — Нет, он не в курсе, вот уже третий день караулю… Твой муж ясно дал понять: не позволит нам общаться. Мстит.

— Должно пройти время, тогда изменит свое мнение, — уверена, так и будет. И лучше ему не видеть нас вместе.

— Нравится тебе быть послушной куклой? Носишь эту закрытую одежду, платок… — со злостью произносит и резко встает со стула. — Как ты вообще могла выйти замуж за него? Правда, беременна? А ислам — успела принять или нет?

— Мне кажется, вы вмешиваетесь не в свое дело… — возмущаюсь подобной наглости.

— Не мое, говоришь?! — хватает за плечи и слегка трясет. — Давай уйдем через черный выход? Самир не найдет тебя. Разведешься с ним заочно, с ребенком помогу — ни в чем нуждаться не будете.

— Да что за чушь вы несете?! — вырываюсь и отхожу от него. Такой поворот не устраивает.