Марионетка (СИ)

— Я все это знаю, Федор Федорович. Не открывай мне азбуку нашей оперативной работы. Я лично тебя прошу выяснить подробности этой работы. Просто у меня есть кое-какая информация относительно работы некоторых секретных сотрудников, и я, прежде чем идти на доклад к руководству, должен проверить. Потому что я уважаю генерала Сорокина и не хочу, чтобы у него были неприятности.

— Понимаю вас, товарищ генерал. А не лучше было бы вам обратиться к самому генералу Сорокину и выяснить все неувязки?

— Конечно же, я обращусь, но прежде необходимо выяснить все интересующие меня детали.

— Ну, хорошо, Аркадий Никитич, я попытаюсь что-либо для вас узнать.

— Вот и славно, Федор Федорович. Да, кстати, у вас по очередному званию все сроки вышли, пора бы задуматься над этим.

Подполковник Ветров не отреагировал на эту между прочим сказанную реплику.

— Разрешите заниматься делом, товарищ генерал?

— Ступай, Федор Федорович.

* * *

Подполковник Ветров, прослуживший в контрразведке два десятка лет, сразу понял, какой интерес преследует его начальник, он и подумать не смел о предательстве интересов службы.

«Ну конечно, он меня проверяет. Проверяет мою надежность, честность и порядочность в работе. Поэтому и намекнул относительно моего очередного звания. Но я — воробей стреляный, и меня на мякине не проведешь. Пожалуй, я приму свои меры предосторожности, чтобы лишний раз доказать руководству, что я достоин звания офицера контрразведки» — так думал подполковник Ветров.

Не теряя ни минуты, Ветров направился в управление собственной безопасности, где и изложил содержание беседы с генералом Шубиным, подкрепленное диктофонной записью.

Глава 45

Начальник управления собственной безопасности генерал Орлов вызвал к себе сотрудника и передал ему новые материалы.

— Приобщите их к основным материалам по генералу Шубину. Ваши прогнозы подтверждаются, майор. Шубин уже наделал много ошибок и уверенно продолжает затягивать петлю на своей шее.

— Именно благодаря бдительности генерала Сорокина мы вовремя взяли Шубина в активную разработку. Хотя сигналы были и раньше, но мы их считали происками наших потенциальных противников.

— Никому нельзя верить, майор. Такая у нас с тобой работа. Каждая пусть незначительная информация должна тщательно нами проверяться. При малейшем сомнении в порядочности сотрудника контрразведки вы должны немедленно меня информировать. Докладывайте, что там еще.

— Наша наружная служба зафиксировала ряд контактов, которые Шубин провел за последние дни. Два из них вызывают повышенный интерес. Лица, с которыми он встречался, являются криминальными лидерами. Вот наиболее интересные моменты их бесед.

Майор включил диктофон. Начальник собственной безопасности внимательно слушал запись. Его худощавое лицо вытянулось, когда он услышал откровенно предательские высказывания генерала Шубина, дающие основания сомневаться в его служебной чистоплотности. Налицо были вымогательство генералом денег с криминальной верхушки и предательство интересов службы.

— Какой же он негодяй! Шубин позорит честь мундира. За эту ничтожную зеленую купюру он подставляет себя и портит жизнь своей семье, а главное, это предательство интересов службы. Предательство и мошенничество сейчас в некоторых бизнес-структурах в моде и являются орудием наживы, и некоторые недоумки это берут на вооружение. Но предательство, в принципе, это государственное преступление. Именно предательство мы должны выжигать каленым железом из наших рядов. А вот семью его и детей мне по-человечески жалко. Ведь я их знаю.

— Товарищ генерал, я полагаю, мне необходимо на основании этих материалов подготовить заключение для руководства.

— Думаю, что да. Кроме того, меня интересуют его преступные связи здесь у нас, в конторе. Подключите на полную катушку все имеющиеся у нас возможности.

* * *

Они, не сговариваясь, почти одновременно вышли из «конторы». Именно эти два генерала контрразведки, совершенно не похожие между собой, имели достаточно полномочий, которыми государство их наделило. И они каждый по-своему относились к этому. Один использовал власть в своих целях, другой — на благо народу и на пользу государству, отдавался работе честно и преданно, не жалея живота своего.

Шубин первым подошел к Сорокину и упрекнул его:

— Иван Иванович, не могу понять, жду от тебя шага навстречу, а ты все увиливаешь от прямого диалога. Нехорошо так поступать. Пора бы и мне ознакомиться с делом, которое ты ведешь. Где «Особая папка»? Не вижу.

Сорокин усмехнулся. Уловив его усмешку, Шубин нахмурился и отреагировал:

— Да, я думал, мы с тобой здесь горы перевернем, а ты, выходит, мое откровение взял себе на вооружение.

— О чем ты говоришь? Какие горы? Какое вооружение? Лучше занялся бы настоящим делом, ты же профессионал. И вот что я тебе скажу, генерал: «Особой папки» не видать тебе, как своих ушей. Люди собой рискуют, а ты, гнида, на их жизнях карьеру себе хочешь сделать. Не получится.

— Ты что надумал, Иван, со мною в шутки играть?

— Я не шучу, но если ты вовремя не опомнишься, то пеняй на себя.

— Как это понимать? Ты мне угрожаешь?