Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

Если говорить о Марке Алданове как о мыслителе-интеллектуале, то здесь, не в последнюю очередь, должна прозвучать тема его европеизма. Алданов являл собой знаковый для русской культуры образ «русского европейца3 (кн. Антиох Кантемир, кн. П.Б. Козловский, кн. П.В. Вяземский, А.И. и И.С. Тургеневы), человека, для которого русская и европейская культурные традиции образуют единое поле историософского дискурса. Владея несколькими европейскими языками, Алданов при всем том предпочитал французскую культуру, которую считал квинтэссенцией европеизма. В особенности ему импонировал присущий французскому духу скептицизм и уважение к чужому мнению и независимости мышления. Поэтому в актуальных дискуссиях, когда французские интеллектуалы, говоря о событиях в России, восхваляли историю Великой французской революции, Алданов ставил под сомнения их безоговорочные восторги, напоминая оппонентам о реалиях того времени – кровавом терроре, грязных махинациях отдельных революционеров, уничтожении памятников культуры. Видя в русской революции отражение собственной истории, французы в своем большинстве ей сочувствовали, предпочитая списывать все кровавые эксцессы и истребительную Гражданскую войну на «ам слав» – т.е. национальные особенности русского народа. Алданов же, напротив, утверждал вненациональную закономерность происходящих в России потрясений. Он, в первую очередь, видел в них результат высвобождения хаотически-разрушительной стихии, что, по его глубокому убеждению, основанному на анализе документальных фактов, является следствием любого революционного процесса. В своих публицистических произведениях и историософской беллетристике Алданов заявлял французам, что по воле слепого Случая мы имеем все то, что не раз переживали вы сами в своей революционной истории, хотя и в иной исторической парадигме и, конечно, с элементами русской специфики. Однако «русское» в культурологическом плане заявлялось им как составная часть общеевропейского. По своим политическим взглядам, говоря языком современной политологии, Алданов был европоцентристом, заявляющим ценности современной западной цивилизации в качестве эталона мирового культурно-исторического развития. Европейское сообщество, в котором России отводилась бы роль полноправного уважаемого партнера, русский патриотизм без зазнайства, высокомерия и самоуничижения – вот основные идеологические составляющие политической платформы Алданова, мечтавшего после окнчания Второй мировой войны о создание единого европространства по оси Лондон – Париж – Берлин – Москва. Функции управления и стратегического планирования в единой Европе делегированы были бы, как он писал в своем философском трактате «Ульмская ночь», некоему «мозговому тресту» типа современного «совета Европы». Такого рода взгляды, декларируемые Алдановым в его публицистике, историософской беллетристике и обширной переписке с интеллектуалами русского Зарубежья, снискали ему уважение широких слоев русской эмиграции. Недаром в поздравлении к семидесятилетию писателя, опубликованном в «Новом журнале» (1956. № 46. С. 238.) говорится:

В лице М. А. Алданова эмиграция видит не только одного из выдающихся русских писателей нашего времени, сумевшего получить широкое международное признание. Для нее он еще и один из самых любимых писателей, с которым она ощущает себя особенно тесно связанной.

Русская революция расщепила древо отечественной культуры на две составляющих, которые, развиваясь независимо друг от друга, всегда, как утверждал Алданов, оставались «в духе» частями единого целого. В этом целом явили себя два культурологических феномена – советская литература и литература русского Зарубежья. Одной из самых ярких фигур, которых выпестовала русская диаспора, несомненно, был Марк Алданов, писатель, горячо ратовавший за вестернизацию русского общества в тот исторический период, когда оно насильственно модернизировалось в духе идей марксизма-ленинизма.

В своей работе «Оправдание черновиков» [АДАМОВИЧ (VI)] крупнейший литературный критик русского зарубежья Георгий Адамович отмечает, что в литературных текстах писателей-эмигрантов существуют своего рода семантические подуровни, напоминающие своеобразную криптопись. Поэтому, если в процессе их прочтения использовать особый методологический «ключ», то читателю открываются новые, а подчас и совершенно иные по сравнению с обычным подходом, смысловые ходы и оттенки, связанные с особым ракурсом эмигрантского видения и мировосприятия. Об этом феномене пишет также В. Набоков в постскриптуме к русскому варианту «Лолиты» (Ardis, 1976) и В. Яновский в своих мемуарах «Поля Елисейские», где упоминает в этой связи и творчество Алданова, которое особенно насыщенно такого рода эмигрантскими реминисценциями.