Читаем Марк Аврелий полностью

Марк Аврелий

Данная коротенькая статья – не только и не столько дань памяти удивительнейшему человеку, который – впервые в истории – своей жизнью доказал, что можно-таки быть Правителем, оставаясь при этом Человеком и будучи Философом. Здесь мы пытаемся обосновать идею того, что три названных ипостаси, в которых предстает перед Миром Людей Марк Аврелий, – не случайный, хаотичный набор произвольных свойств, а что первое (если оно – с большой буквы) обусловлено вторым и третьим. Если они – тоже с большой буквы.

Борис Поломошнов

Публицистика / Документальное18+

Борис Поломошнов

МАРК АВРЕЛИЙ

Почти две с половиной тысячи лет назад Платон (Аристокл Афинский) в своем трактате «Государство» высказал до сих пор удивляющую всех, соприкасающихся с ней, мысль: – счастливым будет то государство, в котором правители будут философами, а философы – правителями.

Вот Вам, уважаемый/уважаемая Читатель/Читательница, вопрос: как Вы думаете, сколько раз за время, истекшее после смерти Платона, его пророчество сбылось?

Поздравляем Вас: Вы угадали!

Почти: два.

Всего лишь два раза за всю историю человечества Правитель в государстве был Философом, а Философ – Правителем.

А еще – Человеком.

Тоже – с большой буквы.

Имя первого из них – Марк Аврелий Антонин Философ (второго – Томаш Масарик, но не о нем сейчас речь).

Именно под этим именем этот человек (будем уже говорить о нем без избыточного пафоса) вошел в Историю (тут уж без пафоса никак не обойтись).

Складывается впечатление, будто бы боги древнеримского пантеона решили испытать Марка Аврелия, что называется, на прочность, и за годы его правления Римом (со 160-го по 180-й) обрушили на Империю все мыслимые и немыслимые беды и напасти: жесточайшие засухи и жуткие наводнения; катастрофические землетрясения и катаклизмические извержения вулканов; нашествия полчищ саранчи, гуннов, готов, и т. д.,

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное