Марк Бернес в воспоминаниях современников

Веселый нрав не мешал молодому актеру быть дисциплинированным. За любую роль, пусть в два слова, он хватался с жадностью. Режиссерские указания ловил на лету. И смотрел влюбленно не только на мастеров-актеров, но и на рабочих сцены и на саму сценическую площадку.

Восторг, любопытство, желание понять, усвоить, закрепиться — все было в этом влюбленном светящемся взгляде.

Да, именно светящемся. Из глаз Марка Бернеса шел голубой ласковый свет. Только что искры из них не сыпались.

В пьесе Б. Кисина «Жизнь меняется» я играла простую женщину, которая становится «большим» человеком (стандартная драматургическая ситуация, схематически отражающая истинные явления тех лет).

Забыла пьесу, забыла свою роль, помню глаза Бернеса, он играл инженера Приходько.

В момент наивысших моих переживаний этот Приходько вертелся около меня. Глядел сочувственно, хотя и не желал этого показать, и его скрытое сочувствие, его светящийся взгляд поддерживали меня.

Общее впечатление от Бернеса коршевского периода — Бернес-комсомолец. (В советских пьесах роль комсомольца обязательно поручалась Бернесу, и всех комсомольцев он у нас переиграл.)

В юнгштурмовке или в косоворотке, в лаптях или в сапогах, рассеянный или собранный, робкий или напористый, но всегда со светящимся взглядом, влюбленный в жизнь, готовый ради жизни пойти на смерть.

Хорошо помню, Марка Бернеса любил Николай Мариусович Радин. Пожилой Радин смотрел на кипящую вокруг него жизнь с не меньшим любопытством и влюбленностью, чем юный Бернес. В Марке Радин увидел не только способного актера, но и представителя нового поколения. Того поколения, что принесло в театр свое жизнепонимание, свою страсть, свою ненависть.

«Если ему никто и ничто не помешает — далеко пойдет», — сказал однажды о Бернесе Николай Мариусович.

Приходится вздохнуть: не помню, пел ли Бернес в какой-либо из своих комсомольских ролей на сцене театра бывш. Корша. Но я отлично помню, как он пел за кулисами в перерывах между репетициями:

«Идет, ломая скалы, ударный труд!
Прорвался песней алой ударный труд!»

Марк напевал в таком мажорном ритме, с таким задором, что невозможно было не подхватить вслед за ним.

И мы подхватывали. Я — непременно, а иногда даже и старики-коршевцы, и Николай Мариусович, что весьма воодушевляло Марка, обожавшего Радина тайно (когда им открыто восхищались, Радин не терпел). За частое исполнение «Марша ударников» (иногда не совсем кстати) Бернеса прозвали: «Ударный труд».

Вскоре это прозвище сменилось другим — мы стали называть его: «Комсомольский Ромео».

«Как он влюблен! Как он умеет любить! Вы посмотрите, что с ним творится!» — с некоторым испугом (и, возможно, с завистью) говорили друг другу старики-коршевцы.

Знатоки афоризмов посмеивались: «Любовь — абсолютное предпочтение данного предмета всем остальным». Это определение к чувству, которое мы наблюдали у нашего «Комсомольского Ромео», не подходило. «Предмет» Марка не заслонил от него жизнь. Не погасил увлечение театром, а, напротив, разжег. Глаза его светились еще ярче, а уж когда «Комсомольский Ромео» смотрел на свою избранницу, взгляд его становился просто магнетическим.

Паола (так звали избранницу Марка) — девятнадцатилетняя девочка из Днепропетровска — была тоже нашей актрисой. В отличие от Марка, отнюдь не бестелесная, а, скорее, полненькая, со свежим румянцем на щеках и с фиалковыми глазами.

Магнетический взгляд Марка волновал Паолу. Она смущалась, отворачивалась… Взгляд притягивал, и Паола подходила к Марку. Их часто стали видеть вместе.

Но… Паола собиралась замуж за другого. И Паола вышла замуж. «Расписалась» с неким солидным инженером. (С человеком этим Паола была знакома до того, как на нее обрушилась любовь Марка, и ничего предосудительного в ее замужестве не было.)

Но мы — негодовали!

А что же будет с Марком?

Марк — бледнеет, худеет, кожа да кости остались, а Паола цветет?

Шепотом актеры рассказывали о безумствах Марка. Будто бы ночи он проводит возле дома Паолы, и в дождь и в снег — дежурит под ее окнами. И даже… влезает на дерево под ее окном и оттуда (качаясь на ветвях) — смотрит на Паолу.

— Как может Паола оставаться равнодушной?

— Как может Паола оставаться за своим инженером, когда ее любит Марк?

Паола не оставалась равнодушной.

Паола не осталась с инженером.

Она — убежала к Марку.

Или — если хотите — ушла!

Разлучила с Паолой Марка только смерть^{9}.

В 1932 году Радин и я были приглашены в Государственный академический Малый театр. В 1933 году Московский драматический театр бывш. Корша прекратил свое существование.

Встречи мои с Бернесом стали редки, случайны. Как ему работалось в театре им. Революции (ныне театр им. В. Маяковского) — не знаю.

В 1939 году на экраны страны вышел фильм «Человек с ружьем». Когда-то мы, коршевцы, не могли удержаться, чтобы не подтянуть вслед за Марком Бернесом «Ударный труд», теперь вся страна запела вслед за Костей Жигулевым — Бернесом: «Тучи над городом встали…»