Марк Красс

Сурена молниеносно оценил ситуацию. Он не стал нападать на колонну Красса сзади и истреблять обессилевших и раненых легионеров, которые плелись в хвосте. Парфяне описали полукруг и начали скапливаться между Крассом и Октавием. По мере увеличения численности враги становились все более наглыми. Они начали стрелять из луков с такой интенсивностью, что вынудили римлян остановиться. Сзади на колонну римлян напал Силлак со своим диким воинством.

Красс приказал легионам занять ближайший холм. Он был не совсем недоступен для конницы, но все же затруднял ее действия. Проконсул надеялся продержаться здесь до ночи.

Намерения римлян поняли и парфяне. Они окружили холм со всех сторон и с лихорадочной поспешностью обрабатывали его своими стрелами. По наиболее пологой стороне холма начали взбираться грозные катафрактарии. Вот они поднялись, столкнулись с римлянами и начали крушить наспех выставленные заслоны.

Октавий увидел, в какое бедственное положение попал военачальник, и устремился ему на помощь. За ним весь легион покинул безопасный во всех отношениях лагерь и поспешил спасать Красса, которого только что ругали за неумелое руководство. Следуя единому порыву, легион Октавия разметал трусливых лучников и даже обратил в бегство катафрактариев. Римляне окружили проконсула плотной стеной щитов. Они кричали вдогонку парфянам, что нет такой стрелы, которая коснулась бы военачальника прежде, чем все они умрут, сражаясь за него.

Парфяне были готовы к легкой победе, теперь же предстояла битва с противником, готовым сражаться до последней капли крови. Прекрасные охотники, они знали, на что способен раненый зверь. Запас стрел был на исходе. До наступления темноты осталось несколько часов. Многие обращались к Сурене с просьбой отложить битву до завтра.

Увы! Воины Сурены не могли, подобно римлянам, вести сражение долгое, упорное, кровопролитное — на протяжении многих часов. Они привыкли к молниеносным битвам. Если не удавалось сломить противника в первой схватке, то парфяне долго выжидали удобного момента и отдыхали, прежде чем предпринять вторую попытку. Но отложить сражение с римлянами на завтра Сурена не мог. Вождь парфян понимал, что утром он уже не застанет Красса на холме.

Неожиданно в римский лагерь вернулись пленные, которых парфяне захватили по дороге и во время недавней битвы. Сурена отпустил их без всяких условий и даже приказал вернуть отобранные вещи. Пленные принесли обнадеживающие известия. Они слышали разговоры в лагере парфян, что Сурена не желает непримиримой вражды с римлянами, а хотел бы, наоборот, приобрести расположение и дружбу великого народа.

Вслед за этим военачальник парфян с большой свитой приблизился к холму. Он спустил тетиву лука в знак мирных намерений и протянул правую руку. Раздался знакомый голос переводчика:

— Военачальник парфян от имени могущественного царя Орода желает встретиться с Марком Лицинием Крассом и прочими его легатами, чтобы обсудить условия перемирия. Мужество и мощь царя Парфии испытаны римлянами против его воли. Ныне, когда вы отступаете, царь по собственному желанию выказывает свою кротость и доброжелательность, заключая мир и не препятствуя спасению римлян.

С восторгом и ликованием встретили римляне предложение Сурены. Спасение пришло неожиданно, когда они утратили последнюю надежду. Легионеры побросали свои позиции и столпились вокруг Красса. Они ожидали от него ответного слова и конечно же согласия.

— Друзья мои, — Красс старался перекричать своих легионеров, — умерьте свой восторг. Вспомните наконец что все беды мы терпели от обмана парфян. Разве не тот же голос предлагал вам мир под Каррами? Что потом вы услышали, когда враги выяснили все, что хотели? Разве вы сейчас живы благодаря милости парфян, а не мужеству Октавия и его легиона? Неужели вы так наивны, что поверите в столь внезапную невероятную доброту коварного врага? Опомнитесь! Враг в очередной раз решил добиться хитростью того, чего не добился силой оружия. Посмотрите на небесное светило — оно близится к закату. Ночью мы доберемся до гор и будем недосягаемы для парфян. Осталось совсем немного…

Крассу не дали закончить речь, когда поняли, что тот вовсе не собирается вести переговоры с парфянами.

— Мир! Хотим мира! — кричали римляне так, будто у них отнимали последнюю надежду.

— Красс, ты бросаешь нас в бой против тех, с кем сам не решаешься даже вступить в переговоры, — хулил своего военачальника легионер, не высовывавший носа из-за щита во время недавней битвы.

Трусливейшие и худшие из римлян окружили старика и обнажили мечи.

— Либо ты сам пойдешь на переговоры, либо мы понесем тебя на мечах и копьях. Выбирай! — услышал проконсул.

Обступившие его легионеры пришли в полное неистовство, и Красс понял, насколько серьезны их намерения. Военачальник принял решение.