Марк Мидлер. Повесть о фехтовальщике

Например, я высокого роста, и у меня были проблемы всегда с фехтовальщиками низкорослыми: они очень быстрые, опережали меня в скорости, успевали под меня подныривать, и очень проблематично мне было в первое время в них попадать. И был такой французик Виард. Он до сих пор ездит на международные турниры, теперь уже в роли судьи. А тогда, в девяностые годы, мы с Марком Петровичем после долгих мытарств и экспериментов противоядие против француза выработали и назвали этот контрприем «виард». И закрыли проблему. Недавно я видел Виарда…

Марк Петрович был третьим моим тренером. Первый – Геннадий Мякотных – приучал меня к приоритету в фехтовании командных общих целей над личными интересами – выше всего ценить правило «один за всех и все за одного». Второй мой тренер в жизни, это когда я уже учился в спортивном интернате, – Алла Тимошенко – учила меня принимать как руководство к действию то, что, ее словами, «трудолюбие выше таланта».

Марк Петрович обучил меня тактике ведения боя, как строить схватку, как получать удовольствие от поединка. Так что я ему очень благодарен за то, что он с определенного уровня (это несколько нескромно, зато правда) поднял меня на высший этаж мастерства.

* * *

Из интервью Елены Гришиной с Марком:

Е. ГРИШИНА: Начиная с какого уровня спортивных успехов можно было надеяться попасть к вам в ученики?

М. МИДЛЕР: Пусть на уровне секции, на первенстве «Буревестника» или МГС «Динамо» фехтовальщик занимает где-то третье место, второе, где-то первое. Надо убедиться в том, что его не все бьют, он – не мешок…

Е. ГРИШИНА: Но «не мешков» много. Вы же не всех брали…

М. МИДЛЕР: Мой принцип был такой: отсматривал «полуфабрикаты». Они имели своих «родных» тренеров, у кого они начинали. Нередко тренеры не делали секрета из того, что считают Мидлера колючим и пакостным. Это – во-первых. Во-вторых, Мидлер заберет, а премия дается тренеру, который слепил чемпиона, – как это Мидлеру отдать, когда в корне есть свой первый учитель!.. Но некоторые тренеры хотели своим ученикам добра. Вот Вилявин Валерка в Горьком, он сказал: «Забери Володю, если хочешь с ним работать. Я не претендую».

Е. ГРИШИНА: А Володя – это какой?

М. МИДЛЕР: Денисов. Его моя жена звала – Боннский лев. Он первый из наших выиграл крупнейший международный турнир – «Боннский лев». Вот его приз стоит, он мне подарил. Лев в синюю клетку…

Е. ГРИШИНА: Да-да, вижу.

М. МИДЛЕР: Вот, а это за Будапешт. Фарфоровый. Вот, Люся его звала «Боннский лев». Такой невоспитанный мальчик, можно принять за шпану. Его брать никуда не хотели. Я его взял. У него грудь была впалая, вот такая вот. Сразу сказали: да он не выдержит соревнований, он больной, его обследовать надо у врача. Я говорю: «Ладно, я беру». А вижу, он такой хитренький. Хитренький был. Я его взял. Вилявин отказался.

Е. ГРИШИНА: То есть вы таких хитреньких брали?

М. МИДЛЕР: Нет, я брал из приглянувшихся мне тех, которых уступали тренеры. Или тех, кто на момент нашего с ним знакомства фактически не имел своего тренера… Я приехал в Подольск на сбор – Олег Глазов был тогда старшим тренером по юниорам. Вижу – они работают. Ко мне Глаз подошел, говорит: «Петрович, ну, что, у меня тренеров нет никого. У тебя есть здесь твой ученик, все равно ты приезжаешь. Возьми еще учеником одного кого-то». Я говорю: «Ну, ладно, возьму кого-нибудь. Только одно условие, чтобы у него не было родного тренера. Беру беспризорного».

Е. ГРИШИНА: (смеется).

М. МИДЛЕР: «А вот, – говорит Глаз, – вот Шевченко. Смотри, – говорит, – длинный. Чувствует дистанцию. Когда его уже почти колют, действует в последний момент…»

Я различаю в уколе две фазы. Укол, как снаряд, сначала долетает и только затем взрывается. Сначала полет, траектория – он хорошо чувствовал доставку клинка… И – укол. И когда его атаковали, он в последний момент… Дай руку (показывает) – в последний момент, вот буквально два сантиметра оставалось отсюда, он выхватывал…

Е. ГРИШИНА: Снимал.

М. МИДЛЕР: Снимал. Да. И колол. И ничего. И навстречу с отходом. Рука длинная – при его-то росте. Вот это его репертуар был. Но психика такая… Упертый… Терпит, терпит до поры… Я имею в виду не только фехтование. А в фехтовании он мог ходить по дорожке сто лет, что-то там выхаживать, никогда сломя голову не бросался и, конечно, отлично пользовался своими физическими данными.

Отработал я с Шевченко в нагруднике каждый день пятнадцать лет. Готовил его ко всем соревнованиям. Все, что он выиграл, – это «из-под меня». А он со мной даже не здоровается. Я – враг. Вот так и родители многим детям видятся врагами, поскольку ругают… Я требовал все время, добивался чего-то, заставлял. Стаса Позднякова не надо заставлять, потому что он сам изнутри такой – боец. А Шевченко надо было побуждать.

Е. ГРИШИНА: А Анвар Ибрагимов?