Марк Солонин

—13-я и 16-я тд (созданные в октябре 1940 г. на базе пехотных дивизий) до 22 июня 1941 г. вообще не принимали какого-либо участия в боевых действиях.

Ситуация в ударных 4-го, 8-го и 15-го МК была значительно лучше. В частности, дивизии 15-го МК перед войной были укомплектованы рядовым составом на 94— 100%, младшим командным составом — на 45—75%, старшими командирами — на 50—87%, причем некомплект командного состава в основном объяснялся нехваткой политработников и административно-хозяйственного персонала. 8-й МК еще до призыва приписного состава под видом «больших учебных сборов» в июне 1941 г. был укомплектован личным составом на 89%, его артиллерийские полки имели на вооружении 88% от штатной численности орудий, противотанковых 45-мм пушек было даже больше «нормы» (49 вместо 36). В этих трех мехкор-пусах еще до объявления открытой мобилизации числилось по 2—3 тыс. автомобилей, от 165 (15-й МК) до 359 (8-й МК) тракторов и тягачей. И хотя до штатной укомплектованности (5165 автомобилей, что означает 1 автомобиль на 6 человек личного состава мехкорпуса, включая танкистов) было еще далеко, едва ли можно согласиться с теми авторами, которые заявляют, что «так на-тваемые механизированные корпуса^ представляли собой обычную пехоту с танковым усилением...».

В целом во всей Красной Армии сложилась следующая ситуация. В феврале 1941 г. в войсках уже числилось 34 тыс. тракторов (гусеничных тягачей), 201 тыс. грузовых и специальных, 12,6 тыс. легковых автомашин (16, стр. 622). Разумеется, в феврале 1941 года оснащение Красной Армии военной техникой отнюдь не завершилось. Заводы работали в три смены, и военный заказ 1941 г. составлял 13 150 тягачей и тракторов (16, стр. 617). Количество автомобилей в Красной Армии к июню 1941 г. выросло до 273 тысяч (2, стр. 363). Наконец, 23 июня была объявлена открытая мобилизация, и, несмотря на весь хаос и неразбериху катастрофического начала войны, уже к 1 июля 1941 г. из народного хозяйства в Красную Армию было передано еще 31,5 тыс. тракторов и 234 тыс. автомобилей (3, стр. 115). В среднем на каждую из 303 советских диви-шй (всех типов, по всем округам) теоретически приходилось по 220 тракторов и 1670 автомобилей. На одну диви-|ию. В среднем. Это значит, что в дивизиях западных приграничных округов техники должно было бы быть раза в два больше — не в Сибирский же округ отправляли мобилизованные автомобили и трактора...

Вот тут бы нам и порадоваться огромным достижениям сталинской индустриализации, но радоваться-то на самом деле нечему. Открываем отчеты командиров советских корпусов и дивизий и практически в каждом читаем: «Материальная часть, предусмотренная мобпланом, по мобилизации не прибыла». Как это? А куда же тогда прибыли эти самые «234 тысячи автомобилей и свыше 31,5 тысячи тракторов»!?!

Рокоссовский (в те дни — командир 9-го МК) пишет, что личный состав мотострелковых полков и дивизий корпуса, оказавшихся в начале войны и без лошадей, и без машин, должен был в буквальном смысле слова на своих плечах нести минометы, ручные и станковые пулеметы, боеприпасы, в результате чего «совершенно выбивался из сил и терял всякую боеспособность». Как же так вышло, что дивизиям механизированного корпуса не досталось ни 1700, ни даже 170 автомашин из числа мобилизованных в первую неделю войны?

А вот доклад командира 10-й тд (15-го МК):

«...приписных машин из народного хозяйства согласно мобилизационному плану должно было поступить к исходу М-2 (т.е. второго дня мобилизации): «ГАЗ-АА» — 188 и «ЗИС-5»—1°4. Ни одной машины из этого числа ни в М-2, ни в один из последующих дней дивизия не получила...»

«От командира 2-й ПТАБ полковника М. И. Неделина поступило донесение, что трактора из народного хозяйства он еще не получил и двинуть к границе сможет лишь один дивизион» — это строки из воспоминаний маршала Багра-мяна (ПО).

Нет, не случайно Неделину в дальнейшем предстояло стать командующим Ракетными войсками стратегического назначения СССР: он все-таки смог даже в этой обстановке всеобщего хаоса вывести целый артиллерийский дивизион (12 противотанковых пушек). А вот 5-я ПТАБ, как пишет Владимирский, даже к 29 июня (на седьмой день войны!) «из-за отсутствия тягачей оставалась в Но-вограде-Волынском>> (250 км к востоку от границы). Точно такая же ситуация сложилась со всеми остальными ПТАБами, на всех фронтах. Ни одна бригада — кроме 1-й ПТАБ Москаленко — не выполнила своей задачи в борьбе с вражескими танками, и все советские историки в один голос во всех своих книжках называют одну и ту же причину — отсутствие мехтяги. Как это? Куда же делась вся техника — и та, что уже 22 июня была в частях, и та, которую мобилизовали в первые дни? .

Все это, скажет иной читатель, отдельные частные недостатки. Извольте, вот вам и обобщенная картина: