Читаем Марк Твен полностью

Плавание по Миссисипи таило в себе всевозможные угрозы: на берегах реки не было огней, мели никак не отмечались, и взрывы пароходов были нередки, ибо компании строили их по-дешевке из скверного материала. Втихомолку поговаривали, что пароходовладельцы при помощи взяток легко обходят скромные государственные требования в отношении безопасности конструкции судов. Было известно, конечно, что пароходные компании устраивают состязания в скорости. не в спортивных целях, а чтобы перебить друг у друга пассажиров. В результате этих состязаний часто взрывались котлы, гибли десятки и сотни людей.

Когда пароход «Лейси», на котором находился Сэм, подходил к Гринвилю, стало известно о катастрофе на «Пенсильвании», которая шла впереди «Лейси». Взорвались котлы, погибло полтораста человек. «Лейси» приполз к очередной пристани только к вечеру. В местной газете подробно сообщалось о катастрофе. Упоминалось и имя Клеменса — он жив и здоров. Ночью «Лейси» пристал к пристани у другого городка. Имя Клеменса снова упоминалось в газете — он был в списке пострадавших.

Наконец, «Лейси» прибыл в Мемфис. Катастрофа произошла в ста километрах отсюда, и раненых перевезли в город. На «Пенсильвании» взорвались четыре котла, Люди, вдохнувшие горячий пар, были безнадежны,

Генри лежал в бараке на полу. Легкие и тело его были обожжены. Генри вел себя героем. Взрывом его выбросило в реку, но он поплыл к пароходу, чтобы принять участие в спасении тяжело раненых. Под палящим солнцем на песчаном берегу, куда, наконец, перенесли пострадавших, Генри потерял сознание.

В Мемфисе знакомые водники, встретив Сэма, поздравили его с чудесным избавлением — ему повезло, что его не оказалось на «Пенсильвании» в момент катастрофы. Но Сэма терзала мысль, что он погубил своего брата. Именно по его, Сэма, вине Генри умирает.

Сэм написал жене Ориона: «Задолго до того, как вы получите это сообщение, мой бедный Генри, мой дорогой, моя гордость, моя слава, все, что у меня есть, окончит свое непорочное существование, и свет моей жизни окончательно потухнет». Среди каштановых волос в великолепной шевелюре Сэма появилась седина.

Письмо было отправлено на четвертый день после катастрофы. Вскоре после этого Генри стало немного лучше. Прошло еще два дня. Появилась надежда на спасение. Решено было дать Генри возможность спокойно заснуть— сон укрепит его организм. Если Генри не заснет сам, врачи посоветовали дать ему дозу морфия.

Сэм сказал об этом студенту-медику; который ухаживал за Генри. Студент не знал, как отмерить нужную дозу морфия. Когда Генри снова почувствовал боль, по настоянию Сэма студент дал больному морфий на кончике ножа. Генри заснул. В ту же ночь он умер.

Сэмюэль Клеменс окончательно пришел к убеждению, что он виновник смерти своего младшего брата. Он сразу постарел.

Похороны состоялись в Ганнибале, где прошло детство Генри и Сэма.

После похорон члены семьи снова разъехались. Сэм был рад вернуться К Биксби. Между тем период ученичества приходил к концу. Спустя два месяца с небольшим Сэмюэль Клеменс получил права лоцмана. Он знал реку, мог провести самый большой пароход в любую непогоду, днем и ночью от Сэнт-Луи до Нового Орлеана. Кончились трудные и долгие месяцы ученичества. Начиналась самостоятельная работа.

Сэм Клеменс повеселел. Он молод, здоров, у него великолепная профессия. В кармане водятся банкноты даже в сто долларов. Клеменс — лоцман на пароходе «Сити ов Мемфис». Это самое большое судно на Миссисипи. В письме к родным Сэм признает, что ему повезло. Он полон сил, полон энергии. «Если бы я был язычником, я поставил бы статую Энергии, упал бы на колени и молился ей», пишет он Ориону.

Биксби теперь уже не учитель, а товарищ по работе. Старые лоцманы встречают молодого удачливого коллегу приветливыми возгласами.

Сэм — член ассоциации лоцманов. Это закрытый аристократический профсоюз, выдержавший большие бои за признание. Новые члены в союз принимаются лишь после тщательной проверки. Сэм с гордым видом заходит платить свои членские взносы.

Когда Сэм что-либо рассказывает, всегда собирается много слушателей. Однажды говорили о находчивости при катастрофах. Сэм тоже рассказал о случае, который произошел с ним. Во время пожара в окне четвертого этажа показался старик. Лестницы не доходили так высоко, никто не знал, что делать, — старику грозила гибель. Но Сэм не растерялся. Он закинул веревку, и, когда старик поймал ее конец, Сэм велел ему обвязать себя веревкой вокруг пояса. «Он это сделал, и я стащил его вниз».

Пароход на Миссисипи. Рисунок худ. М. Галагера,

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное