Марк Твен

В эти заключительные годы своей жизни писатель создает десятки рассказов, юморесок, анекдотов, но важнейшее место в его творчестве принадлежит теперь остросатирическим памфлетам, направленным против американских поработителей колониальных народов, монополистов, линчевателей.

В рассказе «Человек, который совратил Гедлиберг» Твен выступает не против человека вообще. Плоха не «человеческая порода», говорит он этим произведением, плохи представители верхов. Именно в их среде все — видимость, все — позолота, а не драгоценный металл.

Правда, и простые люди, показанные в рассказе, скромные и милые старики Ричардсы, не устояли перед соблазном, который помог выявить истинную сущность «неподкупных» богачей, и протянули руку к заведомо нечистым деньгам. Но писатель не уравнивает «беднягу Ричардса» и богатых гедлибержцев. Он снова с грустью констатирует, что в Америке, где царит культ доллара, и бедняки заболевают жаждой богатства. Он видит деградацию людей в условиях капитализма. Но вместе с тем писатель страстно выражает свою симпатию к простому человеку и веру в него. Ему глубоко жаль Ричардсов.

Твен написал однажды: «Дождь, как известно, не разбирается: он поливает с одинаковой силой и праведных и грешников. Вот бы мне поручили распоряжаться дождем, я тогда стал бы праведных кропить легонько и ласково, а если настиг бы на улице грешника, то залил бы его с головой».

В этих словах отражены, пожалуй, некоторые характерные особенности творческого метода Твена — создателя «Человека, который совратил Гедлиберг». Богачей он делает мишенью ядовитейших насмешек — так сказать, заливает их «с головой». А вот «грешников» — людей труда — изображает с жалостью, кропит «легонько и ласково».

Примечательная особенность рассказа — отчетливое противопоставление богачам народа. Собрание, на котором происходит окончательное разоблачение наиболее состоятельных жителей Гедлиберга, носит характер всенародного осмеяния низости верхов. Простые люди (Твен называет, например, язвительного скорняка) ликуют, наблюдая, как гибнут фальшивые репутации «отцов города».

Когда председатель вынимал одну за другой разоблачительные записки, все, говорит Твен, «получали огромное удовольствие от этой процедуры».

Маркс писал: «История действует основательно и проходит через множество фазисов, когда уносит в могилу устаревшую форму жизни. Последний фазис всемирно-исторической формы есть ее комедия. Богам Греции, которые были уже раз — в трагической форме — смертельно ранены в «Прикованном Прометее» Эсхила, пришлось еще раз — в комической форме — умереть в «Беседах» Лукиана. Почему таков ход истории? Это нужно для того, чтобы человечество весело расставалось со своим прошлым»[17].

На рубеже веков издевательский смех Твена, автора «Человека, который совратил Гедлиберг», прозвучал над всем миром. В этом смехе нашло отражение присущее народу чувство превосходства над морально несостоятельным и безобразным миром лжи и угнетения, который обречен на неминуемую гибель, каким бы могуществом и возможностями творить зло он ни обладал. Недаром рассказ о Гедлиберге принадлежит к числу тех произведений Твена, которые в буржуазных кругах Америки вызывают особенно недружелюбные чувства.

Империалистические державы совершали один акт агрессии за другим.

Еще до возвращения в США у Твена все настойчивее возникала мысль, что американские войска творят беззакония на Филиппинских островах и что другие «христианские державы» тоже поступают бесчестно в Китае и Южной Африке.

Поняв, что Соединенные Штаты не отдадут туземцам их владений, писатель воскликнул, что Америка «запятнала флаг». А когда в 1899 году началась война англичан с бурами, Твен снова заклеймил Родса, и заклеймил его куда резче, чем в книге «По экватору». «…Это убийство, — сказал он, — и Англия совершила его руками Чемберлена[18] и кабинета лакеев, Сесиля Родса и его сорока воров, южноафриканской компании».

В письме к Твичелу, написанном в самом начале 1900 года, Твен гневно говорит: «По-видимому, мы не собираемся освобождать филиппинцев и возвращать им их остров. И, по-видимому, мы не собираемся вешать патеров и конфисковать их собственность». В этом же письме писатель декларирует, что «цивилизация буров» выше «нашей». «Наша цивилизация представляется мне чем-то очень жалким, полным жестокости, суетности, надменности, подлости и лицемерия. Я ненавижу слово «цивилизация», потому что оно лживо».

Мысленно Твен сочинял, как он признался в письме к Гоуэлсу, резкие статьи против преступной, постыдной войны, которую англичане затеяли против буров. Однажды писатель даже изложил свои взгляды на бумаге — он решил было послать анонимную статью в лондонскую газету «Таймс», но в последнюю минуту все же передумал.

Мощное оружие — смех

Твен оставался противоречивым писателем. Осуждая верхи Америки и Англии за бесчестность и захватнические действия, он продолжал мучить себя мыслями о ничтожестве людей вообще,