Марк Твен

Снова и снова на протяжении многих лет Твен возвращался мыслью к своей речи на обеде в честь Уитьера. Порою ему начинало казаться, что это выступление было бестактным. Но чаще он вспоминал о нем с гордой уверенностью в своей правоте.

Марк Твен прислушивался к мнению своей жены всю жизнь, но в нем нарастал протест против религиозных обрядов, которые считались обязательными в семье Клеменсов, а также против попыток Оливии притупить остроту его сатиры и изъять простонародные выражения из его книг.

Твен дружил со священником Твичелом и, путешествуя с ним по Европе, иногда присоединялся к нему во время молитвы. Но однажды он сказал своему другу: «Джо, я сделаю признание. Ваша религия мне чужда. Я просто притворялся, что это не так. Порою, на мгновение, я почти становился верующим, но вера снова меня покидала».

Среди известных американских писателей тех лет ближе всего были Твену Гоуэлс и Бичер-Стоу. Гоуэлс был выходцем из демократических слоев населения. Он многое воспринял у «бостонцев», подражая их респектабельности, и большинству американских писателей запомнился прежде всего выступлениями в защиту литературы, рисующей действительность смягченно и даже приукрашенно. Но он сумел ощутить величие демократического пафоса Твена. При всей своей буржуазной ограниченности Гоуэлс высоко ценил способность друга изображать простых американцев правдиво и честно. Порою он советовал Твену кое-что пригладить в его произведениях, но общая реалистическая направленность творчества писателя-демократа была ему по душе.

Длительный жизненный и творческий путь Гоуэлса был исполнен больших противоречий. Гоуэлс не раз оказывался хранителем консервативных литературных традиций, но он же был крупнейшим в США пропагандистом творчества Тургенева и Толстого, осудил казнь руководителей борьбы американских пролетариев за восьмичасовой рабочий день, выступал против империализма, создал ряд ценных художественных произведений, сыгравших свою роль в развитии американского реализма.

Гарриет Бичер-Стоу была много старше Твена. Уже в силу этого обстоятельства их дружба в Хартфорде не могла носить столь близкого характера, как дружба Твена с Гоуэлсом. Однако Бичер-Стоу довольно часто бывала в его доме.

Твен держал себя с Бичер-Стоу просто и непринужденно, зачастую пугая этим чопорную Оливию Клеменс.

Однажды, когда Бичер-Стоу собиралась куда-то уезжать, Твен зашел к ней рано утром, чтобы попрощаться. Когда писатель вернулся домой, его жена пришла в ужас: ведь он был без воротничка и галстука.

Ничего не сказав, Твен упаковал воротничок и галстук и послал пакет Бичер-Стоу с запиской следующего содержания: «Прошу принять явившиеся к Вам с визитом дополнительные части моей персоны».

Бичер-Стоу, по-видимому, ощущала в Твене нечто близкое ей.

Эта большая писательница, в творчестве которой сказалась моральная мощь антирабовладельческого движения в США, не замыкалась в узком мирке самодовольства, подобно некоторым другим известным писателям Новой Англии. Ее не шокировала простонародность Твена. Ей нравились произведения этого гуманного, демократического и остроумного писателя. Она много раз перечитывала, например, его «Принца и нищего».

В конце жизни душевнобольная Бичер-Стоу порою заходила в дом Твена, не обращая внимания на присутствующих, и вскоре тихо возвращалась к себе.

Пешком по Европе

Повесть «Приключения Тома Сойера» сейчас же по выходе в свет была признана превосходной книгой для детей. Лишь некоторые засушенные педагоги и библиотекари высказывали опасения, как бы приключения Тома и его товарищей не подали дурного примера американским мальчикам и девочкам.

Твену захотелось продолжить повесть о жизни мальчиков с Миссисипи, рассказать о подростках, лучше узнавших действительность, чем Том. Героем новой книги стал Гек. Твен написал несколько эпизодов для «Приключений Гекльберри Финна», но работа продвигалась плохо.

Книга о Геке была надолго отложена в сторону.

Мимоходом Твен сочинил произведение, не предназначавшееся для печати. Это была «запись» беседы королевы Елизаветы с лучшими людьми ее времени, созданная в духе литературы начала XVII века. С озорным весельем Твен касается фривольных тем, одно упоминание о которых в викторианской Англии и бостонских кругах вызвало бы панику.

Семья Твена собралась поехать в Европу, и Твен решил совершить путешествие пешком по европейским странам, чтобы написать об этом книгу. Это должно было быть еще одно произведение типа юмористических путевых заметок. Теперь этот жанр литературы требовал от писателя, пожалуй, наименьших творческих усилий.

Идея издания такой книги привлекала, в частности, потому, что хотелось уехать подальше от хартфордских соседей и чаще оставаться наедине с самим собой. Теперь люди, записал Твен в своей книжке, «не будут говорить про меня дурное, так как знают, что я их не услышу и не почувствую боли… Вот почему мы не говорим дурно об умерших». Веселый юморист начинал не очень хорошо отзываться о человеке.