Марькина муза (СИ)

Annotation

История про мальчишку-фантазера, которому семейные неурядицы едва не обрезали крылья. Но все же нет. Фантазерство победило)

Острова Милена

Острова Милена

Марькина муза

Марькина муза

После того, как в школе прошел урок памяти жертв фашизма, за Мариком - уже окончательно - закрепилась кличка Освенцим. Обижаться не на что: прежде успел побывать Фитюлькой, Шкелетом, Дрищом, Дохлопупсом... не все ли едино?

Марику тринадцать, а выглядит от силы лет на десять; сутулый, грудь цыплячья, ноги как спички, зато голова - большущая, лобастая.

"Копия... - вздыхает бабушка и косится на маму со значением: - Такой же будет: башковитый да ледащий".

Мама не отвечает. Она пичкает Марика витаминами и бараньими котлетами и утешается бодрыми заверениями врачей, что он еще подрастет.

Куда больше маму заботит его учеба. Учится Марик не хуже других - но все учителя, как один, твердят, что мог бы лучше, много лучше, что он безбожно ленится... Рекомендованный же знакомыми профессор-психолог прочел маме лекцию о возрастных кризисах и посоветовал пока от Марика отстать.

Да маме особо наседать и некогда: работа, подработки, ипотека висит, и двое детей на шее, и все одна, и крутись, как хочешь...

Марик не в претензии. Он все понимает, он "входит в положение" - хоть это и непросто.

Главная беда его жизни - Лилька.

Лильке четыре и все взрослые кругом наивно считают ее "Котенком" и "Солнышком". У Лильки круглая лукавая мордаха и вечно липкие от сластей ручонки - везде-лезущие и все-ломающие. Лилька рисует на Мариковых учебниках феечек, бросает его цихлидам в аквариум конфеты и регулярно посягает на его - личный! неприкосновенный! - планшет. (Мамин уже доломала.)

Недавно добралась до Мариковых упрятанных аж под самый потолок биониклов - коллекционных! Даже не играла толком: раздербанила и бросила.

Если Марик занимается, непременно припрется с горшком к нему в комнату: сидит, хихикает, да еще и поет - ужасно громко и фальшиво. Впрочем, поет, танцует и хохочет она постоянно. А еще - вредничает, царапается, канючит и не слушается совершенно.

Не сестра, а наказание.

Но Марик "входит в положение". Он забирает Лильку из садика, кормит ужином, включает ей мультики, а то и спать укладывает - потому что у мамы работа, работа, а бабушке ехать через весь город, и у нее тоже - работа, и больные ноги, и больные нервы, и...

А Марику ведь несложно, правда?

Самое ужасное - это когда Лилька подхватывает простуду.

Тогда мама начинает метаться, повторяя: "Только этого не хватало!" Принимаются экстренные меры по лечению - всем подряд. Лилька ревет и отбивается. А мама выглядит такой замученной, жалкой... "Если нет температуры - ведь ерунда?" - оправдывается сама перед собой, снаряжая утром сопливящую Лильку. Закапывает ей что-нибудь в нос и бегом волочет в сад.

Но порой катастрофа все же разражается: Лилька заболевает всерьез. А мама может позволить себе только день или два - а больше никак, ну никак! И она кричит в телефон, ругаясь с бабушкой, взывая и умоляя; следом принимается обзванивать подруг... У мамы пунктик: не доверяет приходящим няням - у кого-то из знакомых был горький опыт.

Однако вскоре Марик благополучно подхватывает тот же вирус, и все сразу упрощается.

Вот и сегодня.

- Нет худа без добра, - говорит мама, удовлетворенно глядя на градусник; но тут же спохватывается: - Ну, отдохнешь немножко от школы, побездельничаешь, да?..

- Угу, - мрачно сипит Марик.

- Суп в холодильнике, в морозилке - котлеты, разогреешь. Да, и не позволяй Коте сильно беситься: у нее кашель.

Мама шмыгает носом, тревожно хмурится. Спешно глотает таблетку, пшикает себе из одного флакона, из другого, сгребает в сумочку лекарства, сигареты, ключи от машины. Допивает кофе, хватает пальто:

- Все, опаздываю! Врача сам вызовешь, ладно?..

- Угу.

- Люблю вас. Не ссорьтесь тут!

Воздушный поцелуй, улетающий стук каблуков.

Марик морщится: болей он в одиночку - вот это было бы счастье! А так...

Школу, одноклассников Марик ненавидит, и это взаимно.

Его и раньше не жаловали, но приставали: дай списать. А теперь он сам "съехал", стал середнячком - и к нему утратили последний интерес. Говорить с таким унылым чудиком не о чем, дразнить неинтересно: отмалчивается, не огрызнется даже, скучная жертва, дохлая - Освенцим и есть.

Марик - добровольная "белая ворона".

Вместо хоккея и айкидо все детство ходил на флейту. Сам так решил.

Никогда не дрался, не тырил в магазинах жвачку, не пробовал курить, не смотрел тайком порнуху, не делал что-либо на спор - принципиально, а вовсе не из-за какого-то там "воспитания".

Он даже биониклами увлекся совсем недавно - когда все остальные к ним охладели.

В классе сменялись волны моды на Роулинг, Емца, Кинга, Лукьяненко, Толкина, Перумова - повальный восторг, обожание, попытки подражать. Марик не поддавался. Взялся было читать старые книжки из домашней библиотеки, еще отцовские: Шекли, Лем, Желязны, Азимов, Стругацкие... Не пошло. Только Брэдбери понравился - какая-то нотка обреченности, очень созвучная...

Но скоро и вовсе читать бросил.