Маркиз де Карабас

— В данных обстоятельствах, — сказал Сен-Жиль, — это лучшее, что могло случиться. Для нас самое важное то, что политические проходимцы, став хозяевами государства, энергично истребляют друг друга и своим неумелым правлением приближают день расплаты, то есть день нашего возвращения.

— Когда он настанет, то, возможно, это заставит замолчать даже мистера Фокса, — с надеждой заметил барон. — Для Англии его деятельность почти так же вредоносна, как для Франции деятельность Мирабо[42], которого он очень во многом напоминает. У Мирабо достало хорошего вкуса умереть, прежде чем поспел урожай, который он помогал сеять. Мистеру Фоксу тоже лучше бы умереть, прежде чем он вдохновит своими идеями новых Хорн Туков и лордов Фитсджеральдов[43].

— Правительство поймет, когда настанет пора положить конец их деятельности.

— Мудрое правительство, — заметил шевалье, — противодействует началу. Наша революция учит этому. — Он осушил бокал и встал. — Плененные вашим гостеприимством, мы все говорим да говорим, и я совсем забыл о цели, ради которой вас потревожил. Я пришел, чтобы поступить в вашу академию.

— Вы оказываете мне честь. — Кантэн тоже поднялся, остальные продолжали сидеть. — У нас некоторый избыток посетителей, но у меня есть еще один фехтовальный зал и еще один помощник, помимо О’Келли. Не беспокойтесь, мы найдем для вас час-другой.

— Это будет крайне любезно с вашей стороны. — Шевалье обвел взглядом длинную, обшитую деревянными панелями комнату, все убранство которой состояло из обитых красной кожей скамеек и висевших над ними рапир, масок, перчаток с крагами и пластронов. — Может быть, сейчас и попробуем? Первый урок?

— Сейчас?

— Если вы не возражаете. Вид фехтовального зала вызывает у меня нетерпение.

— О, разумеется. Вон там гардеробная. О’Келли, будьте любезны, подберите для шевалье все что нужно.

Когда шевалье возвратился с маской и рапирой, сменив голубой камзол на костюм для фехтования, который особенно подчеркивал достоинства его фигуры, вновь потребовались услуги помощника.

— О’Келли проведет с вами бой, шевалье. Шевалье изменился в лице.

— Ах... Но... Но я предпочел бы помериться силами с вами, cher maitre. Я ведь не новичок.

Кантэн рассмеялся.

— О’Келли тоже не новичок. Уверяю вас. Иначе он не был бы моим помощником.

Ирландец уже снял камзол и стоял в ожидании. Это был худощавый молодой человек лет тридцати с неуклюжими руками и ногами, рыжими волосами и приятным веснушчатым лицом. Его сметливые глаза внимательно следили за происходящим.

— Без сомнения, без сомнения. Но я хотел бы испытать себя в поединке с мастером. — Сен-Жиль обворожительно улыбнулся. — Неужели вы откажете мне в этой маленькой прихоти, сударь?

С трудом скрывая неохоту, Кантэн лениво приблизился к шевалье.

— Если вы настаиваете.

О’Келли протянул ему перчатки, маску и рапиру, и они встали в позицию. Барон остался сидеть в кресле, а Констан де Шеньер подошел к стене фехтовального зала и уселся на одну из скамеек, откуда мог наблюдать за поединком.

Первыми же выпадами человек с репутацией второго клинка Франции действительно продемонстрировал незаурядное мастерство владения рапирой. Бой продолжался, и на толстых губах Констана появилась ехидная улыбка.

Вскоре шевалье нанес удар в терции, последовавший за ложным выпадом снизу. Уродливый рот Констана растянулся в ухмылке, на что О’Келли ответил такой же ухмылкой.

Фехтовальщики пошли по кругу, и яростно наступавший шевалье, в точности повторив прием, которым он однажды уже воспользовался, коснулся острием рапиры груди Кантэна.

— Touche! — воскликнул он и, опустив рапиру, остановился. Он широко улыбнулся. — В конце концов, я еще не все забыл.

— О нет, — любезно согласился Морле. — Это было отлично. Вы себя не переоцениваете.

— Попробуем еще?

— Непременно. Защищайтесь.

Клинки снова скрестились. Морле перевел оружие и сделал молниеносный выпад ниже линии защиты шевалье. Сен-Жиль отвел клинок и вытянул руку для точно выверенного удара. Морле его парировал, но через мгновение снова получил укол рапиры. Они разошлись.

— Что скажете? — спросил шевалье, и наблюдательному О’Келли показалось, что в его улыбке мелькнуло злобное удовлетворение.

— Отлично, — похвалил Морле. — Вы обладаете редкой, поистине исключительной силой удара, шевалье. Вам нужна только практика. Мне почти нечему учить вас.

Учитывая исход поединка, Сен-Жиль счел слова Морле излишне самонадеянными, и его улыбка сменилась выражением откровенного удивления. Однако высказаться он предоставил брату, который и сделал это с нескрываемым презрением.

— Разве вы вообще можете его чему-нибудь научить? О’Келли позволил себе засмеяться, и младший де Шеньер бросил на него высокомерный взгляд.

— Что вас так забавляет, сударь? Морле ответил за своего помощника:

— Юмор вопроса. В конце концов, учить — моя профессия.

Констан встал.

— И вы льстите себе тем, что можете давать уроки моему брату?

— Это не значит льстить себе. Господин де Сен-Жиль прекрасно владеет рапирой, но в его фехтовании есть недостатки, которые я был бы счастлив исправить.