Маркиз де Карабас

— Здесь приложил руку сам дьявол, — объявил шуан. — Этот скотина Шеньер, которого вы взяли в свой штаб, заварил хорошую кашу. Он будоражит людей в парке и зовет добровольцев отправиться с ним в Жослэн.

Тэнтеньяк вскочил со стула.

— Боже мой! Не этим ли он грозил? Безумец! — он бросился к двери. — Идемте! Я прикажу арестовать его!

Кадудаль удержал своего командира за руку.

— Вы опоздали, шевалье. Я говорил вам, что вчерашний вечер послужил для этих парней последней каплей. Теперь от них можно ждать всяких неприятностей. Они постоянно спрашивают, где принц, которого им обещали, клянутся, что их обманули и предали. Только вера в предводителей: Сен-Режана, Гиймо и меня, — да любовь к вам держат их в подчинении. Они могут взорваться, как порох, и вот теперь этот болван Шеньер поднес к ним спичку.

— Как же быть? — Тэнтеньяк высвободил руку из цепких пальцев Кадудаля. — Нельзя ждать, пока он привлечет всех на свою сторону. Надо поговорить с ними, сделать все, что в наших силах и обезвредить этот сентиментальный яд.

— Но никакого насилия, шевалье, иначе они устроят нам сущий ад. Ни арестов, ни угроз арестов: нельзя доводить их до крайности.

Они поспешно вышли из библиотеки, прошли через пустой вестибюль, пересекли террасу и, не глядя на дам и офицеров из числа эмигрантов, которые столпились у балюстрады, с любопытством наблюдая за тем, что происходит внизу, спустились по лестнице. В воздухе звенел страстный голос. Над заливавшем луг морем красных мундиров, возвышался Констант де Шеньер; с непокрытой головой он сидел на коне и энергично жестикулировал. Когда Тэнтеньяк и его спутники протиснулись ближе, они услышали заключительные слова его патетической речи.

— Разве можем мы допустить, чтобы Синие перерезали доблестных вандейцев господина де Шаретта, наших братьев по оружию, которые спешили нам на помощь, если в наших силах их спасти?

В ответ над окружавшей Констана толпой поднялся рев. Тэнтеньяк протиснулся ближе к говорившему. По приказу Кадудаля ряды красных мундиров расступились. Но когда шевалье поднялся на повозку рядом с Констаном, Кантэн остановил его.

— Пусть говорит Кадудаль, — сказал он. — Его они лучше поймут.

Кадудаль с удивительной для такого плотного человека ловкостью одним прыжком оказался рядом с Тэнтеньяком и сразу обратился к собравшимся на их родном бретонском наречии.

Констан встретил шуана презрительной ухмылкой, но поняв, что она дает новому оратору преимущества перед собой, перестал улыбаться.

Влияние и авторитет, которыми Кадудаль пользовался у большинства шуанов, сразу дали о себе знать, но громкие выкрики, то и дело звучавшие над толпой, свидетельствовали о том, что страстный призыв Констана раздул тлеющие искры недовольства в яркий огонь и погасить его будет не так-то просто. Понимая это, Констан вновь бросился в атаку, как только Кадудаль замолчал. Он сразу перешел к сути дела.

— Пять тысяч наших братьев по оружию осаждены в Жослэне и, если мы не поспешим им на помощь, будут уничтожены «синими». Пусть те, кто видит в этом свой святой долг, возьмут оружие и последуют за мной.

Этими словами он посеял семена раздора между теми, кто решил присоединиться к нему, и теми, кого Кадудаль убедил в том, что долг призывает их в другое место.

Констан развернул коня и увидел, что Тэнтеньяк, бледный, с суровым застывшим лицом, стоит рядом с ним. Его резкий голос заглушил рев толпы.

— Если бы я попытался силой остановить тех, кого вы подстрекаете к мятежу, это привело бы к столкновению. Но чем бы все ни закончилось, предупреждаю: при первой возможности я привлеку вас к ответу перед военным трибуналом.

Опьяненный успехом, чувствуя свою силу, Констан нагло рассмеялся.

— Вы сами должны ответить перед трибуналом за то, что послушали этого вашего учителя фехтования. Что касается остального, сударь, то если я вызволю господина де Шаретта из беды, а именно это я и намерен сделать, любой трибунал оправдает мои действия. Вот увидите!

— Вы так полагаете? Когда вы встанете перед взводом стрелков, вам придется изменить свое мнение.

Не удостоив шевалье ответом, Констан тронул коня. Поток людей, постепенно разрастаюсь, двинулся за ним.

Тэнтеньяк вопросительно посмотрел на Кадудаля. Лицо шуана было серым от гнева, но он только беспомощно опустил плечи.

— Видит Бог, — простонал он, — с таким же успехом вы могли бы попробовать вычерпать реку руками.

Глава V ДИВИЗИЯ ГРУШИ

Последствия, как ни прискорбны были они для Тэнтеньяка, оказались все-таки менее тяжелыми, чем он опасался. Этим он был обязан Кадудалю и его морбианцам. По численности они составляли половину сил шуанов и не только, сохранили верность своему предводителю, но и призывали к верности остальных. Вскоре обнаружилось, что за Констаном последовало меньше четырех тысяч; таким образом у Тэнтеньяка осталось от шести до семи тысяч человек.

Стоя на обочине аллеи, шевалье уныло наблюдал за уходом мятежников. С ним были Кантэн и три предводителя шуанов, но ни одного члена штаба.