Маркиз де Карабас

— Он дал согласие? — спросил кто-то.

— Вскоре господин Буарди сам расскажет об этом. У меня нет оснований сомневаться, что он с готовностью сложит оружие по моей рекомендации, высказанной по поручению принцев, чьим представителем я являюсь.

— Это ложь! — звонко выкрикнул Кантэн.

По собранию пронесся ропот удивления. Адъютанты Корматена с шумом вскочили на ноги, злобными взглядами обшаривая зал в поисках места, откуда раздался этот возглас. Над собранием, объятым благоговейным страхом, с вызовом прозвучал голос Корматена:

— Кто это сказал?

— Я!

Рядом с Кантоном стоял стул, и он взобрался на него, чтобы все могли его видеть. Зал приглушенно зашумел: многие вполголоса спрашивали соседей, кто этот незнакомец.

— Вы обвиняете меня во лжи?

Лицо Корматена побагровело.

— Прямо и определенно.

— Вас собственной персоной, — добавил стоявший рядом со стулом Кантэна Кадудаль.

— Клянусь Богом... — начал Корматен, но сдержался. — Кто вы такой, сударь?

В глазах полутора сотен людей, устремленных на Кантэна, застыл немой вопрос.

— По-моему, меня хорошо видно. Уверен, что вы узнали меня а потому признаете, что я имею право сказать то, что сказал. Вы были представителем господина де Пюизе. Я говорю «были», ибо с того момента, как вы нарушили его приказы и обманули его доверие, вы перестали являться таковым.

Теперь Корматен узнал его. Бледный от гнева, он усилием воли заставил себя проговорить:

— Вы — Шавере.

— Для вас я — эмиссар Пюизе, который привез вам из Англии его последние распоряжения. Ваши поступки доказывают, что вы изменили им. И вы усугубляете свое преступление, давая понять, что действуете от имени принцев. От имени принцев действует господин де Пюизе, который передал вам их приказ, запрещающий вступать в какие бы то ни было переговоры с цареубийцами.

Вокруг поднялся такой шум, что он не мог продолжать.

Тайное сопротивление примирению с республиканцами, до сих пор дремавшее в сердцах большинства собравшихся в зале под влиянием изощренной работы, которую с каждым в отдельности провели Корматен и его помощники, теперь вырвалось наружу и привело к взрыву.

Барон, стоя в окружении офицеров своего штаба, несколько раз ударил по столу рукояткой пистолета, чтобы прекратить гвалт. Его оглушительный, срывающийся от гнева голос летел над залом:

— Господа, выслушайте меня! Выслушайте меня!

Когда его призыв наконец был услышан и снова наступила тишина, он заговорил, маскируя смятение показным спокойствием и подчеркнутым достоинством:

— Сейчас не время обсуждать наши личные взаимоотношения с господином де Шавере. Случай слишком серьезен, моя ответственность слишком велика, чтобы обращать внимание на личные оскорбления, забывая о главном. Меня обвиняют в неисполнении приказов господина де Пюизе. Столь поспешное обвинение прозвучало до того, как я огласил условия предполагаемого примирения. Прежде чем я оглашу их, позвольте мне заметить, что даже рискуя быть обвиненным в пренебрежении инструкциями господина де Пюизе, полученными из Англии, я, будучи облечен полномочиями генерал-майора, имею полное право судить, какие шаги принесут плоды делу, которому мы служим, а какие нет.

— Этот добряк слишком много разглагольствует, — громко проговорил Сен-Режан.

Такого же мнения придерживалось большинство собравшихся в зале, и со всех сторон раздались возгласы: «Условия! Условия!»

— Я перехожу к ним. Конвент предлагает амнистию всем, кто с оружием в руках выступал против Республики. Также получат амнистию эмигранты, вопреки запрету вернувшиеся во Францию. Будет восстановлена свобода отправления религиозных культов, снят запрет с деятельности священников, не присягнувших на верность конституционному строю. Республиканские войска выводятся из западных провинций, лицам, чья собственность пострадала в ходе гражданской войны, выплачивается компенсация за понесенный ущерб.

— Вот что предлагает Республика за мир, к которому должны стремиться все честные люди. Таковы условия, приняв которые мы, по моему глубокому убеждению, окажем стране неоценимую услугу.

Корматен сделал паузу. По наступившей тишине ему показалось, что великодушие условий произвело впечатление на собравшихся. Но тут прозвучал чей-то голос:

— Вы рассказали о том, что предлагают санкюлоты. И ничего не сказали про то, что они требуют взамен.

— Их требования логически вытекают из их предложений. Мы должны сложить оружие и признать республиканское правительство.

— И вы призываете нас принять такие условия? — спросил тот же голос.

— Призываю, тщательно взвесив все «за» и «против». Если вы согласитесь, то я искренне надеюсь, нам останется только избрать делегацию, которая завтра посетит конституционалистов в Ла Мабле и подпишет с ними договор.