Маркиз де Сад

Было принято решение, что будет лучше, если сексуальным воспитанием короля займется графиня Тулузская при непосредственном участии мадам де ля Вриер, зрелой матроны необыкновенной красоты и незаурядного опыта. Эксперимент закончился успешно. Открытие удовольствий, предлагаемых женщинами такого опыта, совершило настоящий переворот в жизни короля. Их труды, как это ни казалось неожиданным, оказались вознаграждены страстью, которую после женитьбы он не раз доказывал молодой королеве.

Внимание Людовика переключилось на окружавший его сераль потенциальных любовниц. Он выбрал три сестры Мейи-Несль: графиню де Мейи, графиню де Вентимиль и герцогиню де Шатору. На портрете Ван Лу художник запечатлел их нагими в виде трех граций с классической красотой темных глаз, с заплетенными в косы волосами, с телами, над пропорциями которых ему пришлось немало потрудиться. Старшая имеет более тяжелое телосложение, в то время как младшие выглядят тоньше и невиннее. Говорят, что Людовику нравилось спать одновременно с тремя, наслаждаясь квазиинцестными радостями, так созвучными садовским «Преступлениям из-за любви» и его более откровенным произведениям. Этот род королевских развлечений быстро стал достоянием сплетен. Однажды, когда графиня де Мейи вошла в модную церковь Сен-Рош, а которой в своей время сочетался браком маркиз де Сад, одна из находившихся там дам громко сказала, что ее можно запросто спутать с самой заурядной шлюхой. Тогда нерастерявшаяся аристократка подошла к группе женщин и с милой улыбкой сказала: «Дамы, поскольку вам очень хорошо известно, как быть заурядной проституткой, не забудьте меня в ваших молитвах».

Вскоре всеми увлечениями короля начала управлять его самая знаменитая фаворитка мадам де Помпадур, главенствовавшая в его жизни, начиная с 1745 года до самой смерти в 1764 году. Зная, что ее собственная физическая привлекательность рано или поздно увянет, привязанность высочайшей особы она сохранила тем, что выступала как личный церемонимейстер, набирая для него девушек, во всем подчинявшихся ей. В 1755 году, когда Франция готовилась к новой войне, вилла короля в Версале Парк-о-Серф, стала самым знаменитым во всей Франции petite maison. Для Людовика это место служило «гнездышком», куда он мог удалиться с девушками, приготовленными для него мадам де Помпадур и другими приближенными. Его привязанности развивались по той же схеме, что и у маркиза де Сада: особым вниманием у него пользовались молодые женщины из простонародья, торговки, белошвейки и другие представительницы прекрасного пола, избирательно занимающиеся проституцией. В их присутствии он выдавал себя за польского пана. Но правда все-таки дала о себе знать: одна из девушек в силу профессиональной привычки принялась обшаривать его карманы и обнаружила письма короля Польского и маршала Франции, адресованные Его Величеству.

Парк-о-Серф однажды стал резиденцией одной девушки. Речь идет о самой знаменитой его обитательнице, Луизе О'Мерфи, Луизон, которая обрела бессмертие благодаря полотну Буше, на котором лежит на диване в кокетливой позе лицом вниз и с невинно раскинутыми ногами.

Культ petite maison дал жизнь новому жанру в живописи и манере убранства. Все это, но в более откровенном виде, впоследствии нашло отражение в прозе Сада. Появились многочисленные безделушки, которые порой выглядели скорее вульгарными, чем эротическими. Даже изобрели кресло с фокусом. Его нельзя было использовать по прямому назначению. В нем имелась скрытая пружина, которая срабатывала, лишь только женщина присаживалась. Ее руки и ноги крепко захватывались. Кресло откидывалось, увлекая за собой и даму. Она оказывалась в лежачем положении с поднятыми и разведенными ногами. Юбка сваливалась, а в эпоху, когда под ней ничего не носили, такая поза являлась более чем откровенным приглашением для партнера. Но, поскольку для того, чтобы механизм сработал, требовалось усаживать даму строго под прямым углом, кресло служило скорее для развлечения, чем средством помощи незадачливому насильнику.

Очень немногие petite maison могли похвастаться такой безделицей, как эротический столовый сервиз, изготовленный в Севре для королевской фамилии Франции, но недостатка в эротических украшениях на обеденном столе никогда не испытывалось. По мере опустения суповых тарелок обнажалось дно с изображением акта совокупления или сцены на раблезианский мотив. Например, на одном рисунке была представлена крестьянская девушка, упирающаяся локтями в землю и с приподнятым задом. Сила выпущенного ею воздуха такова, что заставляет вращаться лопасти стоящей в отдалении ветряной мельницы. «Spiritus flat ubi vult», — гласит надпись («Ветер дует там, где ему нравится»). На чашках и блюдцах занимаются любовью пастухи и пастушки, с грудью неповторимого совершенства; на крышках табакерок танцуют и совокупляются нимфы и сатиры; группы девушек на медальонах с миниатюрами прижимаются к своим героям в бесконечном разнообразии «недвусмысленных положений», как завуалированно называлась множественная копуляция.