Маркиз де Сад

Тем временем заключенный в камеру на втором этаже башни Свободы узник требовал, чтобы ему доставляли шоколад и белую нугу, сухофрукты и горшочки с джемом, персики в водке, свечи и тетради из голландской бумаги. Кроме того, в тюрьме он умудрился собрать внушительную библиотеку, составленную преимущественно из книг, отражавших его интересы как автора. Со времени перевода в Бастилию Сада, главным образом, интересовали работы по истории и о путешествиях. В письмах Рене-Пелажи он просил ее прислать ему книги, содержащие информацию по английской истории или об Испании, Португалии. Причем, когда маркиз обращался с той или иной просьбой, то проявлял нетерпение человека, нуждающегося в материале для немедленного достижения конкретной цели. Еще он требовал достать ему романы типа «Эмилии» Генри Филдинга, представлявшего собой мрачную картину социального пессимизма. Рядовой читатель едва ли удостоил бы его своим вниманием. Достать «Эмилию» оказалось трудно, и на ее поиски Рене-Пелажи пришлось потратить изрядно времени. В этом замечательном английском романе представлен мир, в котором до самого последнего момента зло процветает, а добродетель страдает. Вероятно, это нетерпение Сада внушало Рене-Пелажи какую-то надежду. Но, как бы маркиз ни жаловался на более худшие условия существования, его перевод в Бастилию стал отправной точкой новой фазы деятельности.

— 2 —

Именно в камере башни Свободы, высоко над крышами рабочего квартала Сен-Антуан, осенними вечерами 1785 года Сад принялся трудиться над самым амбициозным из своих произведений. Роман «120 дней Содома» считается, с одной стороны, самой гнусной из когда-либо написанных книг, с другой — искусно изложенным откровением самых темных человеческих фантазий.

Способ ее написания так же оригинален, как и манера повествования. В 1785 году роман Сада не предназначался для посторонних глаз. Возможно, он рассчитывал навсегда сохранить его в секрете. Как правило, маркиз писал в переплетенных тетрадях, скрыть которые почти невозможно. Чтобы избежать этого, он исхитрился склеивать небольшие листки бумаги, шириной всего в пять дюймов. Таким образом, у него получился свиток длиной почти в сорок футов, после чего 12 октября Сад начал заполнять его своим мелким и четким почерком.

«Великие войны, ставшие тяжким бременем для Людовика XIV, истощили запасы как казны, так и людей. Однако эти же обстоятельства кучке паразитов открыли путь к процветанию. Подобные люди только и ждут крупных бедствий. Они никогда не стараются облегчить их, напротив, стремятся создать их сами и всячески разжигают пламя, чтобы в полной мере нажиться на несчастьях других».

Как обычно, Сад-автор не отождествляет себя с распутством и жестокостью своих протагонистов. Однако свои четыре главных персонажа — герцога, епископа, банкира и судью — он позаимствовал из класса негодяев и спекулянтов, существующего на самом деле.

Вместе с женами, дочерьми, гаремом и всем необходимым для безбедного существования, они удаляются в замок Силлинг на 120 дней четырех зимних месяцев. Сию уединенную жизнь вдали от мира эти люди будут вести с начала ноября до конца февраля. Тридцать дней должны быть посвящены «простым страстям», число которых равняется ста пятидесяти. Затем наступят тридцать дней ста пятидесяти «сложных страстей». Третья четверть плана романа содержит описание ста пятидесяти «преступных страстей», и последняя часть — такое же число «смертельных страстей». Пока герои предаются этим усладам с наложницами из своего гарема, четыре сводницы развлекают их рассказами о своих сексуальных приключениях, иллюстрируя тот вид страсти, который в данный момент изучался.

Подобно героям своего повествования, радостям шато Силлинг Сад предавался после обеда, занимаясь сочинительством с семи до десяти без перерыва. Порой он писал дольше, так как корреспонденция Рене-Пелажи иногда значилась часом ночи. Пока маркиз работал над первой частью романа, порка Роз Келлер, марсельская оргия, зима «маленьких девочек» в Ла-Косте приобрели благодаря полету фантазии в его ночном повествовании, излагаемом на длинном свитке, новый размах. Одиночная тюремная камера Сада, возвышаясь над кровельной черепицей и дымоходными трубами Сен-Антуана, находилась так же высоко, как и замок Силлинг, затерявшийся среди занесенных снегом горных вершин. Когда заканчивался вечер, маркиз сворачивал свиток и прятал его в стене камеры за портьерами яркой расцветки, выбранными в соответствии с его вкусом. В тайном мире вселенной Сада, заключенной под сводами его черепа, он совершал поступки невиданной чудовищности. Но их, несмотря на то, что он доверялся бумаге, кроме него самого, никто не должен был видеть. До тех пор, пока место хранения его записей оставалось секретом, тайной оставались и описываемые в них события, и принимающие в них действие герои.