Маркиз де Сад. Великий распутник

Публично выступил против империи лишь Лазар Карно, бывший член Конвента и Комитета Общественного Спасения, бывший член Директории и бывший военный министр. Против были и такие влиятельные люди, как бывший член Директории и бывший консул Сийес, но к мнению этих "героев вчерашних дней" уже никто не прислушивался. Остальные трибуны и сенаторы дрожали от страха от одной только мысли о том, что их всех разгонят, как в свое время Наполеон поступил с самой Директорией.

Наполеон Бонапарт бросает книгу маркиза де Сада в огонь. Гравюра XIX в.

Была создана еще одна специальная комиссия, от имени которой 3 мая 1804 года депутат Панвиллье сделал доклад: главная мысль его заключалась в том, что всеобщее мнение состоит в признании необходимости единой власти и права наследования этой власти.

Законодательный корпус находился на каникулах, но его президент провел поспешное голосование среди тех, кого ему удалось найти в Париже. На факт отсутствия кворума никто не обратил внимания. Президент Сената Камбасерес и специальная сенатская комиссия быстро сформулировали вопрос к французскому народу: "Согласен ли народ с наследованием императорской власти по прямой, естественной, легитимной и приемной линиям наследования Наполеона Бонапарта?" Вопрос о том, желает ли народ Франции установления империи, был дипломатично обойден. Этот вопрос уже был решен и без всякого участия народа.

6 ноября 1804 года были обнародованы результаты плебисцита: "за" проголосовало более трех с половиной миллионов человек (99,9 % голосовавших), "против" осмелилось высказаться лишь 2569 человек.

ШАРАНТОНСКИЙ ТЕАТР

На положении маркиза де Сада все эти судьбоносные изменения практически никак не отразились. Впрочем, нет — начиная с 1805 года в Шарантоне начал действовать театр. Дело в том, что господин Симоне де Кульмье был уверен, что театр — это отличное терапевтическое средство для лечения душевнобольных.

Короче говоря, управляющий клиники придерживался весьма просвещенных и даже гуманистических взглядов на психические болезни и на их лечение. Он применял к душевнобольным теории, почти современные. Он устраивал спектакли, танцы и даже фейерверки. В маркизе же де Саде, имевшем самое непосредственное отношение к театру, он нашел весьма ценного сотрудника. В результате режиссером Шарантонского театра, конечно же, стал наш герой. Это изменило все. Теперь пребывание в клинике превратилось для него в настоящее блаженство, подарив ему свободу мысли и свободу ее выражения. Ничто не угнетало его больше.

Теперь он понял, что в Шарантоне лучше, чем в Бастилии и других местах заключения. Почему? Да потому что теперь он сам выбирал пьесы (и некоторые даже были его собственного сочинения), подбирал актеров, руководил постановками и репетициями. Естественно, для себя он брал главные роли, но в случае необходимости он выполнял и обязанности суфлера. Короче, ему было безумно интересно, ибо он считал себя директором театра, ответственным за все. Более того, в клинике не происходило ни одного торжества, где он не был бы устроителем, и в котором он не играл бы основной роли.

Подобная деятельность давала маркизу огромные возможности для выплеска эмоциональной энергии. И для него это было интереснее, чем сидение за столом с пером в руке.

Впрочем, тут есть и другое мнение. Например, Ипполит де Коллен, офицер, бывавший в Шарантоне, потом утверждал, что пьесы ставились там не обитателями клиники, а профессионалами, да и играли в них тоже профессионалы. Лишь отдельным заключенным, вроде маркиза де Сада, позволяли исполнять какие-то второстепенные роли. А смысл терапии якобы заключался не в непосредственном участии, а в просмотре представлений. По мнению де Коллена, участие в представлениях лишь излишне возбуждало бы пациентов, но никак не способствовало бы их выздоровлению.

В конечном итоге прогрессивные взгляды господина Симоне де Кульмье, которые разделялись далеко не всеми, вызвали сомнения у министров Наполеона, и в 1813 году подобные представления были запрещены, хотя на протяжении многих лет они и собирали полные залы, и посещать их по специальным приглашениям было весьма модно.

ЗАВЕЩАНИЕ МАРКИЗА ДЕ САДА

30 января 1806 года маркиз де Сад написал завещание, полный текст которого приводится ниже:

"Я полагаюсь на исполнение нижеизложенных условий и почитание со стороны моих детей, которым желаю, чтобы их дети поступили с ними так же, как они поступят со мной.