Маркиз де Сад

19 мая 1813 года де Сад приступил к работе над окончательным вариантом рукописи под названием «Тайная история Изабеллы Баварской, королевы Франции», к ноябрю завершил историю супруги короля-безумца Карла VI, а потом вместе с «Аделаидой Брауншвейгской» отправил издателю. Однако оба романа увидели свет только соответственно в 1953 и в 1964 годах. Образ Изабеллы Баварской, распутной супруги Карла VI, устраивавшей в замке Ботэ-сюр-Марн оргии, достойные Жюльетты, давно привлекал к себе внимание маркиза. Еще до своего первого ареста он побывал в архивах картезианского монастыря в Дижоне и ознакомился с протоколами допросов Луи де Буа-Бурдона и завещанием герцога Бургундского, любовников Изабеллы, просмотрел связки документов, относящихся к той эпохе, и сделал выписки. Можно только еще раз восхититься удивительной способностью де Сада хранить написанное: множество тетрадей и связок бумаг путешествовали с ним из Ла-Коста в Венсен, из дома на улице Нев-де-Матюрен в Пикпюс и так до самого Шарантона, где во время одного из обысков полицейские изъяли у него листки, написанные еще в Бастилии!

Ссылался де Сад также и на документы из Королевской библиотеки в Лондоне, но так как его поездка в столицу Англии не является доказанным фактом, эти ссылки многие считают вымышленными, придуманными де Садом для придания тексту большей достоверности. Впрочем, как и во всех сочинениях маркиза, историческая точность всегда была готова уступить место «образу мыслей» автора. А мысли уводили де Сада в дебри разврата и преступлений, совершенных безнравственной королевой, прозванной за свой жестокий нрав «волчицей». Автору не нужно было ничего придумывать, всего лишь добавить парочку преступлений, чуть-чуть преувеличить, превратив Изабеллу в некое подобие Жюльетты, и не прославлять ее преступность, а порицать. Как подчеркивала современная французская исследовательница Шанталь Тома, пара Изабелла Баварская — Карл VI очень напоминали августейшую пару Мария-Антуанетта — Людовик XVI, какими их представляли в памфлетах: коварная преступная королева и добродетельный, но безумный (неумный) король, желающий блага своим подданным, но не знающий, что для этого надо сделать.

Противопоставление погрязшей в преступлениях Изабеллы и чистой Жанны д'Арк, освободительницы Франции от англичан, возникла в народе еще в те далекие смутные времена: «Францию погубила женщина, а спасет девственница». Развратная Изабелла ненавидит сына, короля Карла VII, и хочет, чтобы власть во Франции перешла к ее внуку, английскому королю Генриху VI, сыну ее дочери Екатерины. Добродетельная Жанна, наоборот, готова пожертвовать собой, чтобы престол остался за Карлом. «Какая поразительная разница! — восклицал автор. — Жанна хотела умереть за своего короля; Изабелла жаждала смерти этого короля и заплатила за убийство той, кто хотела умереть за короля». Исторический конфликт, предоставивший де Саду возможность вновь столкнуть добродетель и порок, он решал на политическом поле: для Изабеллы гибелью стал уход из власти, а чистота девы-спасительницы Жанны осталась неоскверненной и недосягаемой. Цензоры не усмотрели в рукописи ничего оскорбительного для общественной нравственности. Герои хроники былых времен под предводительством де Сада проследовали путем, уготованным им Историей.

Самого де Сада тоже ждала дорога в Историю. Но, не зная, когда настанет час отправляться в путь, маркиз не пожелал, чтобы его застали врасплох, и заранее — 30 января 1806 года — написал завещание. Этот документ явился ярким свидетельством благодарных чувств де Сада к Мари-Констанс Кене, чувств, которыми де Сад до своего знакомства с этой удивительной женщиной был обделен полностью.

* * *

Завещание, составленное «Донасьеном Альфонсом Франсуа Садом, литератором», гласило: «Поручаю исполнение нижеуказанных условий сыновним заботам детей моих, в надежде, что их дети поступят по отношению к ним так же, как они поступят по отношению ко мне». Прервав чтение последней воли де Сада, напомним, что древний принцип: «Поступай по отношению к другому так, как тебе хочется, чтобы поступали по отношению к тебе» у либертенов де Сада подразумевал право каждого обокрасть своего ближнего или убить его, одновременно предоставляя ближнему право обойтись точно так же с самим либертеном. Выигрывал в этом случае сильнейший. Но в завещании де Сад вряд ли хотел, чтобы его поняли как философа либертина-жа. И еще: хотя завещание составлено «на всякий случай», де Сад уверен, что, когда бы оно ни вступило в действие, чувства Констанс к нему останутся неизменными.