Маркиз де Сад

Пока все вокруг суетились, пытаясь замять последствия «театрального эксперимента», который можно было бы назвать «Шестьдесят дней Содома», де Сад отдыхал, а чтобы не скучать, усиленно читал. В Ла-Косте стараниями графа де Сада, а затем и Донасьена Альфонса Франсуа была собрана обширнейшая библиотека, и маркиз постоянно пополнял ее. Каталог этой библиотеки, составленный на основании описей, сделанных де Садом и по его указаниям в 1769 и 1778 годах, насчитывал почти пять сотен названий, среди которых наряду с греческими (Софокл, Пиндар, Плутарх), римскими (Виргилий, Цицерон, Светоний, Гораций, Ювенал, Овидий, Петроний, Тацит, Тит Ливии) и европейскими (Боккаччо, Шамфор, Лабрюйер, Сервантес, Расин, Мольер) классиками были широко представлены писатели современные, как «первого ряда» (Бомарше, Кребийон-отец и Кребийон-сын, Дидро, Вольтер, Лесаж, Прево, Ричардсон, Руссо, Мариво, Филдинг), так и «второго» (Бакюляр д'Арно, Шарль де Фье де Муи, Клод Жозеф Дора, Ретиф де ла Бретон, Луи Себастьян Мерсье, мадам де Граффиньи, Антуан Гамильтон). В библиотеке де Сада работы по философии — сочинения Монтескье, Спинозы, Бейля, Декарта, Эразма, Гольбаха, Гоббса, Гельвеция, Юма, Ламетри, Паскаля, Локка — соседствовали с сочинениями утопистов Мабли и Морелли, с трудами отцов церкви и скабрезными историями о папах и иезуитах. На ее полках мирно уживались жизнеописания святых праведников и теологические трактаты (собранные, видимо, по принципу: «врага надо разить его же оружием»), труды Мартина Лютера и мемуары герцога де Шуазеля, записки маркиза д'Аржансона и любимца Генриха IV герцога де Сюлли, апокрифические мемуары мадам де Помпадур и жизнеописание адмирала Колиньи, сочинения по истории Франции, труды по истории Англии, Италии, Голландии, России, Швеции, Польши, Туниса, Алжира, очерки о плаваниях в далеких южных морях, несколько технических трактатов (по математике и геометрии) и даже нашлось место толстому сочинению о том, как следует сохранять свое здоровье. Словом, выбор поистине огромный, позволяющий в полной мере оценить широту и разносторонность интересов маркиза, его величайшую эрудицию. Но как и любому книголюбу, книг де Саду всегда не хватало. В ту зиму, например, он много читал по истории Прованса и даже попросил Гофриди купить ему в Париже последние новинки по этой теме. Результатом этого чтения можно считать набросок о Гильеме де Пуатье[8], сделанный в Венсене в 1780 году, — о том, как Гильем, имея буйный нрав, решил организовать в Ниоре публичный дом под видом женского монастыря.

Шум, поднятый вокруг «дела маленьких девочек», проник за стены Ла-Коста, и де Сад почувствовал, что исход этого дела может оказаться для него плачевным. За крепкими стенами любимого замка он больше не чувствовал себя в безопасности. И решил снова отправиться в Италию, страну, где его ожидали красота, легкость бытия и сладострастие. 17 июля 1775 года после полудня де Сад в сопровождении лакея Картерона по прозванию Юность покинул Ла-Кост и направился в сторону Систерона, решив на этот раз перебраться в Италию через Альпы. Преодоление горных перевалов оказалось настоящим героическим предприятием: его возок — к счастью, без седока и багажа — чуть не свалился в пропасть, рискуя увлечь за собой медленно спускавших его по скользкому крутому склону людей. Но все обошлось, и 25 июля де Сад вместе с Картероном прибыл в Турин, где остановился в гостинице «Англетер». Не раз Сад будет останавливаться в гостиницах с таким названием: англомания получила широкое распространение. Точнее, останавливаться будет «граф де Мазан», ибо де Сад вновь путешествует под этим псевдонимом. Назвавшись графом де Мазаном, де Сад словно говорил, что не собирается особенно скрываться: он был уверен, что на территории Италии ему ничто не грозит. Но у инспектора Марэ, уже который год не выпускавшего де Сада из виду, в Италии была своя разветвленная агентура, и каждый новый шаг «графа» становился ему известен. Турин де Саду, очевидно, не понравился, и впоследствии устами своей героини Жюльетты он скажет о нем: «Во всей Италии нет тоскливее и безрадостнее города, чем Турин; двор здесь удручающе скучный, знать вялая и меланхоличная, чернь напоминает висельников».