Маркиз должен жениться

Может быть, он уже был женат? Или это всего лишь теоретические рассуждения? Марии хотелось узнать больше, но она подозревала, что он не станет отвечать на такие вопросы. Да и не ее это дело. Если он желает избавить себя и своих близких от нежелательных браков, пусть так и будет, лишь бы он соблюдал свою долю обязательств.

Однако его циничные рассуждения о ее собственных перспективах привели Марию в раздражение. Он что, полагает, что ни один мужчина не захотел бы на ней жениться, если бы отец не «позолотил пилюлю»? Пусть она тоже иногда задумывалась о мотивах Натана, но ведь он всегда говорил, что женился бы на ней и без отцовского разрешения. Конечно, Натан никогда не говорил о любви, но Мария ни разу не видела, чтобы он флиртовал с другими женщинами. Вероятно, его чувства к ней были вполне искренними, хотя и не такими бурными, как о них пишут в романах.

Она нахмурилась. Беда лорда Стоунвилла в том, что он смотрит на мир сквозь черную вуаль. У него нет принципов, и потому он считает, что ни у кого их нет. Неудивительно, что его бабушка так беспокоится за него.

— Вы только посмотрите! — воскликнул вдруг Фредди.

Мария выглянула из окошка кареты и увидела хорошо освещенную группу строений в стороне от дороги.

— Как называется эта деревня? — спросила она лорда Стоунвилла.

— Это не деревня, — сердито ответил он. Тем временем лошади свернули на длинную подъездную дорогу, ведущую к сияющим в темноте огням. — Это Холстед-Холл, мое имение.

У Марии пересохло в горле.

— Но… Но там столько крыш…

— Да.

Ей показалось, что больше он не скажет ни слова, но лорд Стоунвилл помолчал и добавил:

— Дом относится к временам, когда было принято строить богатые дома именно так — приземистыми, растянутыми, как будто прильнувшими к земле. Генрих Восьмой подарил его первому маркизу Стоунвиллу в благодарность за службу. С тех пор в нем живет наша семья.

Было такое впечатление, что он вовсе не гордится таким домом и его историей. Марии казалось это нелепым. Как чудесно владеть таким удивительным домом! Особенно если учесть, что семья получила его в дар от короля!

— Вы не возражаете, если я спрошу, сколько здесь комнат? — Мария, наконец, осмелилась задать вопрос.

— Несколько сотен или что-то в этом роде.

— О Боже! — задохнулась она.

— Никто не считал дальше трех сотен. Мы приняли эту цифру на веру. После пятого внутреннего двора и десятого корпуса начинаешь сбиваться. Дом довольно большой.

Довольно большой! Надо же! Да это настоящий дворец! Мария и представить себе не могла, что кто-нибудь, за исключением царственных особ, может жить в таком великолепном сооружении.

— Наверное, его содержание обходится вам в копеечку, — робко заметил Фредди.

— Вы и представить себе не можете в какую, — мрачно пробормотал лорд Стоунвилл. — Со дня смерти родителей я впервые вижу его так хорошо освещенным. Одни только свечи… — Он нахмурился. — У нас гостит бабушка, и кто-то, черт возьми, хочет ей угодить.

Интересно, почему он так рассердился? Беседа становилась все более и более интересной.

— Но ведь вот же решение ваших финансовых проблем, — проговорила Мария. — Продайте дом, и вашей семье хватит денег еще на триста лет.

— Хотел бы я, чтобы его можно было продать, — с горечью ответил Стоунвилл. — В Англии существует закон о майорате. Это означает, что наследники, и я тоже, не могут продать собственность. Мебель и все, что в доме, тоже нельзя продать.

— Но ведь вы можете сдать его королю или еще кому-нибудь, — предложил Фредди.

— Боюсь, этот дом по карману одному только королю. Без огромного состояния такие хоромы не снять. Для нуворишей дом слишком стар, сейчас это немодно, меблировка тоже устарела. Можете мне верить, я пытался.

Марию удивило, что он говорит о своем поместье как о тяжком бремени.

— Полагаю, — сухо заметила она, — что владеть дворцом нелегко.

Он насмешливо приподнял бровь.

— Слепец слепцу глаза колет? Так, мисс Баттерфилд? Судя по вашим словам, вы вовсе не нищая. Ваш отец — крупный судовладелец, однако же вы оказались здесь почти без средств.

— Это правда, но мы никогда не жили во дворце.

— Я тоже почти не живу здесь. — Он снова отвернулся к окну. — Я редко сюда приезжаю. До недавнего времени дом стоял пустой.

— Почему?

Стоунвилл молчал. Мария решила, что ее не услышали, но он произнес:

— Некоторым домам лучше вообще исчезнуть с лица земли.

Такой ответ поразил девушку.

— Что вы имеете в виду, милорд?

Стоунвилл явно напрягся.

— Ничего. И не зовите меня «милорд». Так ко мне обращаются слуги. Не забудьте, вы моя невеста. — В голосе Стоунвилл а звучало раздражение. — Я буду называть вас Марией, и вам тоже следует обращаться ко мне по имени — Оливер.

Необычное имя для английского лорда.

— Вас назвали в честь драматурга? Оливера Голдсмита?

— Разумеется, нет. В честь пуританина Оливера Кромвеля.

— Вы шутите!

— Боюсь, что нет. Отцу это имя показалось забавным, особенно если учесть его собственную склонность к беспутству.

О Господи! Даже имя этого человека — вызов респектабельности, а ведь в его владениях может поместиться весь городок Дартмут.