Маркиз и маркиза Ангелов

– Ты хочешь, чтобы их убили? – неожиданно проницательно спросила Марианна у мужа, помня его злобу на Софью, когда она отказалась с ним трахаться. – Достаточно просто раскрыть инкогнито телозаменителей, и Соньку похитят и продадут в сексуальное рабство. А Клод и сам без нее умрет.

Игорь Заславский замер, окаменел круглым лицом. Вся его внешность славного парня на глазах будто «перестряпалась» в белую маску злого шута.

И признался сам себе, что именно этого он и хочет. Как понимал он теперь Сальери, убившего Моцарта. Нет ничего горше, чем когда такая красота и такой талант принадлежат не тебе.

Но сравнительно недавнее отрезвление после периода горячей ненависти Заславского чему-то научило. Он понял главное: идя против любящих – идешь против Бога.

Когда перед Новым годом до него дошло, что Ангелы действительно заступились за Соньку, ему стало страшно. Он увидел сон, как его отбивают на кухонной доске кувалдами, чтобы положить на сковородку. И ему впервые стало мистически страшно. Может, про ад – это все сказки? Или ад – это и есть горячечная ревность и зависть здесь и сейчас?

Но, так или нет, но все устроено, чтобы отсеять мусор от душ. И тяжелая, тягостная скука, овладевшая им после того, как Соня уехала, почти уничтожила его, размазала. И с того момента, как он послушал музыку Клода и стихи Сони, он опять ожил, собрался. Ему хотелось им что-то доказать, сделать самому что-нибудь этакое. Он стал соревноваться с Таубами снова. Их желание сотрудничать он воспринял как прощение. И твердо решил тогда не допускать в голову черные мысли. И вот они опять пришли. Они его простили, а он их нет?!

Ангел Марианны кинулся к Ангелам Клода и Софьи с сообщением, что у режиссера опять приступ ненависти, да еще сдобренный самобичеванием. Потому что пока он ничего еще не доказал. Особенно себе. И внутренне был уверен, что фильм станет знаменитым из-за музыки и той сцены, где любили друг друга на самом деле Софья и Клод. А он просто будет вынесен наверх из-за них двоих. А хотелось бы самому. Как ни уверял себя шутливо Игорь, что нет смысла размышлять на тему «мама, роди меня обратно», что внешне он такой, какой есть – колобок с мировым именем, это не помогало погасить обиду на тех, кто смелее, красивее и умнее. А сам ты играешь роль великого режиссера, не только внутренне, но и внешне ей не соответствуя.

– Быть или казаться – вот в чем вопрос не Гамлета, – проговорил он вслух. Поскольку выдал он эту фразу поверх головы Марианны, которая подкрашивала глаза перед зеркалом, то она сочла это выпадом в свою сторону.

– На себя посмотри, – фыркнула жена и не подумала, что посыпала рану мужа солью.

Ангел Клода рванул вместе с Ангелом Марианны послушать ее мысли. Она не была злой. Она боялась потерять мужа, потому что тот мог снова перейти грань разумного. Но оба Ангела с радостью увидели, что Игорь начал внутреннюю борьбу. Желание уничтожить соперника и ту «девку», что не ответила на его чувства, он задавил в себе. И Ангел Клода стал убеждать Ангела Марианны подать через нее идею режиссеру к дальнейшему сотрудничеству с парой. Например, он мог бы снять продолжение фильма о жизни Клода с Жизель, сделав второй – о жизни Клода с Софьей. Чтобы он мог получить какую-то выгоду от своей лояльности. Иначе не удержится, раскроет «тайну тел» в постельной сцене. И это сможет навредить супругам Тауб. Они явно не хотят быть секс-символами, которых отрывают друг от друга и прячут «по норкам» богатые негодяи и нимфоманки. Ради этого они отказались от видеоподдержки своей музыки и отдали доходы от тиражирования дисков эротического рэпа в чужие руки.

Но вот возникла еще одна угроза для их физического существования – интриги режиссера и мафии. А ведь Софья – беременна. И ей это идет необычайно.

Ее красота раньше была гибкой, яркой, смелой. Теперь стала словно бы расцветшей, раскрывшейся. Грудь сильно увеличилась, в овале лица появилось некое свечение.

И все это в этот момент лицезрел потрясенный портной Карл. Когда утром ему постучали в дверь ателье, он и не знал, что может быть на свете женщина красивая, как Мадонна, но неимоверно желанная при этом.

Он пил кофе в своем небольшом ателье, куда заходили в этом городе нечасто. И из-за цен, и из-за того, что большинство людей довольствуются недорогой и довольно качественной готовой одеждой.

Только немецкая пунктуальность заставляла этого немолодого мужчину какой-то невыразительной, стертой наружности приходить на работу ровно в десять и ждать «у моря клиентов». В полном смысле. Потому что многие его заказчики приезжали в Аланью только в купальный сезон. А до него еще – пара месяцев. Хотя на улице в этом году – теплынь неимоверная. Апрельская погода.

Соня смотрела на себя в зеркало оценивающе.

Талия ее расширилась, конечно, но в пропорциональном отношении все еще была довольно тонкой. И нежное желе под кожей на бедрах делало их такими округлыми, что хотелось по ним провести рукой.