Маркиза де Ганж

Тот, кто хотя бы раз возвращался в места, бывшие свидетелями его прежнего счастья, знает, сколь трудно сохранить в них сердечный покой: каждая вещь напоминает о прошлом, в каждом уголке память рисует нам его сладостные картины, нам кажется, что мы все еще любим ту, что являлась украшением этих мест. Эхо доносит до нас голос, некогда безмерно нас восхищавший, мы летим на его звуки, но находим всего лишь

юз

истерзанный горем образ; и нам кажется, что сердце наше вот-вот разобьется от отчаяния.

И вот в часовне, когда Альфонс с рыданием опустился на колени перед лортретом обожаемой супруги в образе Богоматери, помещенным, как мы уже говорили, над распятием, и погрузился в состояние особого рода транса, во время которого перед нами въяве предстают одолевающие нас химеры, ему почудилось, что глаза небесной Девы наполнились слезами. Она повернулась к нему, уста ее, внезапно побледневшие, приоткрылись, и Дева произнесла: «...смерть... погибель... могила...»

Взволнованный как никогда, Альфонс спешит к брату и говорит ему:

— О друг мой, она плачет, ее слезы упали мне на руки, они обожгли мне сердце... Она обратилась ко мне со словами, в коих была предсказана судьба моя... Я чувствую, что должен ее найти, или я умру.

Но да будет позволено нам покинуть мятущегося Альфонса и вернуться к той, кто невольным исчезновением своим причинила ему страдания.

Исчезновение маркизы являлось частью тщательно продуманного коварного плана аббата. Он прекрасно понимал, что после увиденного зрелища маркиза в отчаянии решит немедленно вернуться в Ганж и, каким бы образом она ни решила проделать этот путь — одна или в сопровождении Вильфранша, — она в любом случае должна была прийти на постоялый двор, чтобы нанять карету. Поэтому Теодор подкупил кучера, взяв с него слово предложить свои услуги только маркизе или ее спутнику; не зная о сговоре Теодора с кучером, Вильфранш и Эфразия наняли предложенную им карету и покатили по дороге в Ганж. В от-

ношениях между графом и маркизой царило ис^ ключительно почтение и сдержанность, и до самого Монпелье все шло как нельзя лучше.

Не доехав двух лье до города, карета свернула в сосновый лес и внезапно остановилась. Вильфранш спрашивает кучера, в чем причина остановки, и тот отвечает, что надо дать лошадям передохнуть. При этих словах в душу маркизы закрадывается смутное беспокойство... Что делать?.. Всем известно упрямство возниц наемных карет: чем больше они сознают, что не правы, тем упорнее настаивают на своем. Чтобы в этом убедиться, следует хотя бы раз совершить путешествие в наемной карете по здешнему краю. Четверть часа наши беглецы стоят посреди леса, не понимая, когда их возница изволит двигаться дальше. Внезапно они замечают, что к ним приближаются двое мужчин с чрезвычайно неприятными физиономиями. Маркиза трепещет, а когда узнает, что собиравшийся наспех Вильфранш не взял с собой ни пистолета, ни даже шпаги, страх ее удваивается.

— Куда вы направляетесь? — спрашивает один из бандитов, приближаясь к карете с саблей наголо.— Разве вы не знаете, что все, кто хочет проехать через мои владения, обязаны нанести мне визит вежливости?

Не имея средств защиты, Вильфранш пытается отнекиваться; но его не слушают.

— Выходите, выходите оба, — велит разбойник, — вы находитесь в ста шагах от моего дворца, так что карета вам больше не понадобится.

Охваченная страхом, маркиза подчиняется и с помощью графа выходит из экипажа. Поддерживая друг друга, беглецы следуют за своим провожатым. Добравшись до спрятанного в кустах

камня, главарь разбойников отодвигает его, открывая взору беглецов вход в пещеру, и, вежливо подав маркизе руку, приглашает ее следовать за ним в подземное жилище. Вынужденная подчиниться, маркиза осторожно спускается в подземный дом; за ней следует Вильфранш. Внизу их встречают четверо разбойников, исполняющие обязанности слуг; все четверо стараются изо всех сил угодить гостям.