Маркиза де Ганж, или Несчастная судьба добродетели

пример устрашит и сдержит тех, кто заглушает голос своей совести! Ах, пусть они, вознамерившись впервые пойти против совести, остановятся и вспомнят о тех опасностях и бедах, которые поджидают их на скользком пути бесчестья! Ибо за первым дурным поступком неминуемо последует второй, а ведь только придерживаясь добрых принципов, внушаемых нам с детства, и уважая нашу святую религию, можно избежать множества несчастий.

— Что ж, сударь, теперь я вам верю, — произнесла г-жа де Шатоблан. — Вы сами знаете, что, узнав о несчастье, мы немедленно начинаем сомневаться, а правду ли нам сказали. Надежда моя была основана на сладостном заблуждении; вы разрушили его, и мне ничего не остается, как смириться с этим.

И, бросившись к подножию распятия, ставшего свидетелем клятвопреступления Теодора, набожная и чувствительная женщина воскликнула, обливаясь слезами:

— О Господь милосердный! Дай мне силы вынести эти жестокие муки и помоги мне вернуть сердце дочери, вдохни в него прежние ее добродетели, всегда бывшие утешением моей жизни.

Заметив, что бабушка залилась слезами, внук г-жи де Шатоблан бросается к ней в объятия.

— Отчего ты плачешь, бабушка? — спрашивает он, обнимая ее своими детскими ручонками.

— Ах, милый внук, — отвечает она, целуя его, — желаю тебе никогда не знать, что значит перестать любить тех, кто составлял счастье всей твоей жизни!

Аббат же, ставший свидетелем взрыва чувств пылких и искренних, по-прежнему сохранял хлад-

нокровие... Верно говорят: преступление высасывает из человека всю душу, и тот, кто позволяет впрыснуть себе в кровь его смертоносный яд, становится врагом самому себе!

Время шло, но никаких перемен не происходило. Аббат довольно часто навещал обеих пленниц, чтобы засвидетельствовать им свое почтение, но не более того. Маркиза пыталась выведать у аббата правду о происходившем за стенами ее комнаты, но усилия ее были напрасны. Потерпев поражение, она стала уговаривать добрейшую Розу помочь ей повидаться с матерью, а так как добрая девушка была очень привязана к хозяйке, то, несмотря на грозившие ей опасности, она согласилась устроить узницам свидание.

Узнав о желании дочери, мать, до сих пор не уверенная в правдивости слов аббата, разумеется, была готова сделать все, лишь бы это свидание стало возможным. Согласие было достигнуто, осталось только обеспечить успех этого крайне опасного предприятия, ибо негодяй Перре исполнял роль сторожа и днем и ночью. Он хотел выслужиться перед обоими братьями, в то время как Роза была готова пожертвовать собой ради матери и дочери.

Итак, все было подготовлено для тайного свидания. Эфразия должна была спуститься к матери, дверь в комнату которой Роза позабудет запереть.

Стоял январь. Дрожа от холода, прекрасная Эфразия тихонько покидает свою темницу и направляется к себе в спальню, дабы со слезами на глазах еще раз окинуть беглым взором уютный уголок, бывший некогда свидетелем ее счастья.

Вырвавшись из плена воспоминаний, доставляющих ей теперь столько горя, она проходит галерею, соединяющую ее бывшую комнату с часовней. Ничто не выдает ее присутствия: предусмотрительная и осторожная Роза не позволила ей взять с собой лампу.

В галерее царила непроглядная тьма, в которой время от времени вспыхивали отблески света далеких звезд, сверкавших на небе этой ночью. Падая на висящие под потолком портреты, звездные лучи делали изображенных на них людей похожими на призраков. Слабое свечение звезд скорее устрашало ночную странницу, нежели помогало ей, ибо старинные витражи, сквозь которые лился свет ночных огоньков, поглощали большую его часть, так что потолок не был виден вовсе, а призрачные изображения на портретах дрожали и извивались, словно хотели вырваться из внезапно ставших тесными рам. А впереди был еще один коридор, куда никогда не проникал дневной свет! В конце этого мрачного коридора и были расположены апартаменты г-жи де Шатоблан. Огонек свечи, которую пришлось зажечь, задрожал, борясь с окружающей его тьмой, и потух, а его легкий дымок заклубился в мерцающем свете звезд. Несчастная Эфразия дрожит, силы покидают ее, и, чтобы не упасть, она опирается на руку своей провожатой. Внезапно кто-то грубо хватает Розу за плечо.

— Куда это вы направились? — громогласно вопрошает Перре. — А ну живо возвращайтесь к себе, или я все расскажу господину аббату!

Но Эфразия его не слышит: сознание покидает ее, и, если бы Роза не подхватила ее, она бы наверняка упала на пол и разбилась. С помощью

Перре служанка относит г-жу де Ганж к ней в башню и остается с ней, чтобы оказать ей помощь, а свирепый прислужник величайшего из чудовищ идет запереть апартаменты г-жи де Шатоблан и сообщить о случившемся своему хозяину.