Марко Поло. От Венеции до Ксанаду

Продвигаясь на восток, Марко Поло попал в «провинцию Тендук», которую ошибочно счел прежними владениями мифического пресвитера Иоанна. Основываясь скорее на легендах, нежели на фактах, он объясняет, что хотя «большая часть (населения) — христиане, есть там и люди смешанной расы». (Он подразумевает отпрысков родителей разной веры или культуры.) Люди эти, известные как «аргон», — идолопоклонники (вероятно, буддисты) с одной стороны и мусульмане — с другой. Несмотря на смешанное происхождение, и они заслужили похвалу Марко. «Они самые белые люди в стране, и красивее других жителей страны, принадлежащих к неверным, и самые умные и умелые торговцы, каких можно найти во всей провинции».

Еще большей натяжкой является отождествление владений пресвитера Иоанна с «землями, которые мы в нашей стране зовем Гог и Магог». Сомнительная, но для Марко вполне заслуживающая доверия ссылка на библейского деспота Гога, правившего в стране Магог. С этого места в повествовании Марко безнадежно запутывается в легендах и обрывках древней истории. Основанная на его личном опыте история была весьма правдива, но рассказчик слишком доверчиво полагался на полузабытые предания и легенды.

Переходя от истории к соколиной охоте, Марко возвращается к свойственной ему живости и точности рассказа о зрелище, которое восторженно наблюдал собственными глазами. Соколиная охота была забавой для избранных и у европейцев, и у монголов, и Марко вполне оценил ее величие и элитарность. Хубилай-хан, — сообщает он читателям, — каждый год приезжал в эти места на охоту. «Он охотится с кречетами и соколами, — пишет Марко, — и берет достаточно птиц для великой радости и великого празднества». На охотничий сезон великий хан останавливался в селении «из нескольких домов, построенных из дерева и камня, где они ночуют и где держат великое множество ка-тор, которых на нашем языке зовут куропатками, и перепелов». Более того, «великий хан всегда велит, чтобы просо… и другие семена, какие любят эти птицы, высевали для них летом на склонах холмов и никто не смел собирать урожая, чтобы те могли вволю кормиться».

Роскошное поместье Хубилай-хана служило всего лишь местом летнего отдыха. С наступлением зимы охотничьих соколов рассаживали по клеткам, слуги навьючивали верблюдов и трогались в путь.«Дивно и поразительно видеть, сколь велики его потребности!» — восклицает Марко, говоря об этом прославленном правителе.

Трехдневный путь по степи приводил монгольского владыку в его знаменитый летний дворец, Шангту, или Ксанаду, как его назвал в своей знаменитой поэме Сэмюэль Тейлор Кольридж.

Хотя описания дворца порой выглядят как поэтический вымысел, Ксанаду существовал в действительности, реальный, как земля под ногами, и Марко довелось хорошо его узнать. «В этом городе, — говорит он читателям, — Хубилай-хан построил огромный дворец из мрамора, искусно обработанного, и из иных красивых пород камня». Марко открылись виды, описание которых воспламенило подпитанное опиумом воображение Кольриджа.

Марко пишет: «Залы, и комнаты, и переходы все позолочены и дивно расписаны изнутри картинами и изображениями зверей, и птиц, и деревьев, и цветов, и многих вещей, так хорошо и искусно, что видеть их — радость и чудо. В сторону от дворца идет стена, одним концом смыкающаяся с городской стеной, а другим концом замыкающая шестнадцать миль земли. Дворец укреплен, как замок, в котором имеются фонтаны и реки проточной воды, и очень красивые лужайки и рощи».

В этом своеобразном Элизиуме помещался роскошный королевский зверинец. «Великий хан держит там все виды животных, как то: оленей, и ланей, и антилоп, и напускает на них кречетов и соколов, которых держит в клетках. Он часто делает это для забавы и удовольствия. Посреди парка, где расположена прекраснейшая роща, великий хан» — все еще остававшийся невидимым, хотя присутствие его все явственнее ощущалось с каждой милей — «устроил себе для жилья чертог или галерею, целиком из тростника (то есть бамбука)… и на верху каждой колонны большой дракон, весь позолоченный, обвивает хвостом колонну и поддерживает крышу головой, и простирает лапы, одну вправо, чтобы поддерживать крышу, а другую таким же образом влево… крыша этого дворца также сделана из тростника и позолочена и отлакирована так хорошо и густо, что вода никак ей не вредит, и росписи никогда не смывает, и это самое удивительное в мире, чего не может постичь тот, кто его не видел».