Марко Висконти

Этот аббат, приходившийся, как мы уже говорили, братом Лодризио Висконти, всей душой был предан Марко, использовавшему силы монастыря для своих, хорошо известных читателю целей, о которых, впрочем, сам аббат, втянутый в эти интриги братом, ничего не подозревал. Марко и Лодризио прекрасно понимали, что аббат не захотел бы порвать с антипапой и Людовиком Баварским, милостью которых он из простых монахов был вознесен так высоко, а потому считали благоразумным не посвящать его в свои тайны. Как бы ни был тебе близок человек, как бы он тебя ни уважал и ни боялся, все же нельзя ждать, чтобы он ради тебя срубил сук, на котором уютно устроился. И Марко достаточно знал людей, чтобы не требовать от них таких жертв.

Рассказав по порядку и с большим жаром обо всем, что случилось в Лимонте, аббат закончил так:

— И чего уж я совсем не ожидал, так это того, что все было подстроено нашим родственником и вашим приближенным. Да, да, эти взбунтовавшиеся мужики нашли себе защитника, который прикрывает их вашим именем.

Марко, не прерывая прелата, дал ему излить всю злобу, но при этих словах он почувствовал, что в нем поднимается гнев. Бросив на своего собеседника суровый взгляд, он сказал:

— В какое сумасбродство вы меня впутываете, мессер? Знайте, я не допускаю неисполнения моих приказаний, но и не потерплю, чтобы возводили напраслину на кого-либо из моих людей.

— Извините меня, — поспешно сказал аббат, заметив, что зашел слишком далеко. — Я имел в виду не кого-либо из ваших вассалов и упомянул вашего приближенного только потому, что негодяй у него служит, хотя вовсе этого не достоин. Это сын одного мерзавца, а яблоко от яблони недалеко падает.

— Короче! — сказал Марко.

— Это оруженосец Отторино, по имени Лупо, сын сокольничего графа дель Бальцо; именно он убил Беллебуоно. Я вам уже говорил, что рядом с трупом нашли куртку и плащ, не так ли?

— Да, вы мне это сказали.

— Так вот, выяснилось, что эти вещи принадлежат Лупо, и меня уверяют, что скоро он как ни в чем не бывало вернется в Милан, в дом Отторино. Впрочем, повторяю: я совершенно уверен, что Отторино тут ни при чем. Уже не говоря о том, что наши семьи связаны родственными узами, он знает о вашем милостивом ко мне расположении и, конечно же, постарался бы не причинять мне неприятностей. А кроме того, совершенно ясно, что этот мерзавец действовал на свой страх и риск: ведь он родом из Лимонты и хотел помочь односельчанам… Вот почему я пришел к вам просить позволения… просить вас, если вы разрешите…

— О чем же?

— Чтобы монастырь святого Амвросия как владетель Лимонты осуществил свое право сюзерена и покарал раба, нарушившего долг верности.

Марко, казалось, колебался, но его собеседник просил все настойчивее.

— Если бы оскорбление было нанесено мне, — говорил он, — я мог бы простить, но ведь вы видите, что тут затронуты честь и интересы монастыря…

— Ну да, конечно, та же старая песня, — перебил его Марко. — Но в конце концов делайте что хотите: мне-то что за дело до ваших забот?

— Я обращаюсь к вам, чтобы показать все мое почтение и благодарность за ваши бесчисленные милости, — продолжал аббат. — Не думайте, что я забыл, кому я обязан своим саном.

Марко и в самом деле уговорил Людовика Баварского назначить его аббатом, но к его недавнему возведению в кардинальский сан не имел никакого отношения. Этот сан был дан ему антипапой Пьетро Корвара, который, видя, что почва с каждым днем все более уходит у него из-под ног, наделял своих приближенных чинами, титулами, привилегиями и всем, что не требовало звонкой монеты, вовсе не водившейся у него в казне, стараясь таким образом заполучить больше друзей, сторонников или просто товарищей по несчастью.

Однако Марко принял эти восхваления как должное, отнюдь не беспокоясь о том, что его заслуги вовсе не стоили таких благодарностей, и аббат отбыл с почтительными поклонами, предлагая и ему и его друзьям услуги — свои собственные, всех монахов и всех монастырских вассалов.

Это новое происшествие еще больше настроило Марко против Отторино. Хотя при аббате он и сделал вид, что оскорблен даже возможностью подозрения, что кто-то из его приближенных имел касательство к этому делу, но про себя твердо решил, что в любом случае Отторино не мог оставаться совсем в стороне и что Лупо хотя бы посвятил его в свои планы. Он подумал также, что и близость Отторино к дому графа дель Бальцо могла внушить ему мысль помочь обитателям Лимонты. Это заставило его вспомнить о Биче, и он почувствовал, что гнев и ревность наполняют его душу.

Глава XIII

Да, это была ревность. С тех пор как Марко впервые увидел дочь графа дель Бальцо, образ скромной и прекрасной девушки преследовал его упорно, неотступно, постоянно, точно навязчивый бред больного.